Страница 46 из 99
Я и сам не понимал. В высшем обществе невозможно выжить, не учитывая малейшие колебания курса. И то, что сейчас выкинула Настя, выходит за все рамки.
Надо отказать. Так будет лучше. Это ради ее же блага…
— Всего один танец, — и она протянула мне свою руку и несмело улыбнулась.
Да блин… что же ты со мной делаешь…
— Всего один танец, — кивнул я, отвесил максимально глубокий извиняющийся поклон своим спутницам, и вывел ее в центр зала. Я знал, что на нас смотрят. Что нас обсуждают. Что будут последствия.
Плевать. Тот, кто не любил, кто не испытывал то самое чувство, вспоминая свою первую любовь, никогда не поймет, каково мне сейчас. Ради возможности снова почувствовать ее руку, снова кружиться с ней в танце, я был готов убивать. Лишь бы хоть ненадолго вернуться в прошлое, когда мы были счастливы. Все ради мимолетной улыбки красавицы…
Вот такой я влюбленный идиот. И тишина в ответ. Что, даже не прокомментируешь?
«Ты и сам все понимаешь. Наслаждайся, пока можешь.»
Спасибо. Правда.
— Почему? — раздался голос Насти, стоило зазвучать первым нотам вальса Чайковского, и мы начали движение.
Почему что? А, кажется догадываюсь. И вообще, этой мой вопрос.
— Они задели маму.
— О… — коротко произнесла она. — И что теперь?
— Как обычно. Вызов. Дуэль. Через неделю один из нас умрет.
— Дурак… — выдохнула она знакомую, но так и оставшуюся непонятной оценку моих умственных способностей.
Обидно, между прочим. Ладно, используем теневой козырь.
— Моя очередь. Почему?
— Что?
— Все это.
— Нужно было поговорить.
— И для этого нужно было рисковать всем? — не удержался я от замечания.
— Ты не понимаешь…
— Так объясни.
— Если бы я могла… — рука, лежавшая на моей плече, напряженно сжалась.
«Мне все еще так больно…»
«Я не понимаю, чему верить… кому верить…»
«И еще ты… дурак…»
— Насть, я тебя не понимаю, — вздохнул я, с трудом вслушиваясь в шепот ее мыслей.
«Так, она собралась.»
— История с телефон… это правда? — задала она неожиданный вопрос.
— Ну да.
— Когда произошла авария?
— В… — я запнулся.
Я хорошо запомнил день, когда очнулся в больнице. Печаль, тоска и постоянное ощущение, словно чего-то не хватает. Силы. Потом был словно провал. Отдельно в память врезался день, когда мы хоронили маму, а я сидел в инвалидной коляске, потому что атрофировавшиеся мышцы без доступа к Силе не могли выдержать нагрузки. Постаревший на глазах дед. Бабушка, что так и не смогла встать с постели. Плач матерей, потерявших лучшую подругу. Пустые лица отца и сестры. Еще один провал.
Апатичное существование. Мне сказали — я сделал. Не сказали — не сделал. Кто первый начал «игру в казарму»? Сейчас и не вспомню. «Рядовой Суворов по вашему приказанию прибыл!» И стало чуточку легче. У сестры снова появился старший брат, рядовой, который, как послушная, но разумная тень исполнит любую ее прихоть, и она постепенно отошла от смерти матери, снова начав улыбаться. Отец отдал четкое указание — нагнать программу и стать лучшим в школе. Тогда не исключат. Надо пойти на прием — приказ принят к исполнению. Надо не реагировать на подначивания — будет выполнено в точности.
Постепенно в игру включилась вся семья, все привыкли играть роли. Но любые детские игры должны заканчиваться. А мы… Заигрались, да. Ничего, исправим.
Жаль, что не все в этом мире можно исправить.
— Не знаю, не помню, — сказал я. — Но могу узнать.
Хоть и не понимаю, зачем.
— Ладно, — кивнула она, помолчала и неожиданно добавила. — Умрешь — не прощу.
— Да-да…
Все равно умирать я не собираюсь.
— И с этой… с косами… общайся поменьше.
Ну знаете ли… это уже ни в какие ворота. Сама значит ходит под ручку с Багратионом, а мне выдает указания, с кем можно общаться, а с кем нет?
— А тебе какое до этого дело? — фыркнул я. — «Но я другому отдана и буду век ему верна», так?
— Я вас люблю, к чему лукавить… — вспомнила она строчку выше. — Дурак ты, Суворов…
Музыка закончилась, она поклонилась, благодаря за танец, развернулась и ушла. Вернулась к Багратиону и они вместе покинули прием. А я остался стоять, словно тот самый герой, «громом пораженный». Странное, смешанное чувство. Явный намек на «она все еще любит меня!», но внутреннее ликование оказалось смешано со злостью, обидой и недоумением. Если любит, то к чему был этот игнор? Если хочет отношений — зачем было разрывать помолвку? Что я ей такого сделал, раз ей больно? А мне значит больно не было? Я мать потерял! Уф, так, спокойнее. Что делать и кто виноват?
Сплошные вопросы без ответа. Ладно, пора вернуться к брошенным спутницам и понести заслуженное наказание.
— Дамы, — я низко поклонился, одновременно протягивая вперед руку, как бы уповая на девичью милость.
Меня конечно обфыркали, но бросать не стали. Разве что разговоры во время танцев были разными, что выражало разницу в отношении самих девушек.
— Как ты его перчаткой! — восхищалась Светлана. — Челюсть наверное сломал! И в нокаут! Так, а остальным что сказал? Написать завещания?! Ну ты даешь!
Младшая Сухотина пока совершенно не задумывается над возможными последствиями дуэли, а для нее важнее эмоции и ощущения в настоящем.
Смена партнера.
— Даже не знаю, чем ты думал, вызывая в своем состоянии одаренного на дуэль. И ведь совершенно спокоен, значит план у тебя есть, — рассуждала о моей тактике Екатерина. — Расскажешь? Артефакты? Что ты улыбаешься? Ну Миш… интересно же…
Сухотина-старшая правильно интерпретировала мое состояние и поняла, что каким бы тяжелым не было оскорбление, бросаться эмоциями я не буду. А значит все это хитрый план, в котором противника окружат и уничтожат, а тот даже не поймет, когда попал в ловушку. И она жаждала подробностей.
А больше всех переживала Уварова.
— Дурак-дурак-дурак-дурак… — тихо бормотала под нос Ульяна, зная, что я все прекрасно слышу.
— Эй… — я слегка сжал ее руку, отключая заевшую пластинку.
— Ох, что же мне так не везет… только встретила симпатичного свободного парня, а он оказывается безбашенным самоубийцей.
— Приятно видеть такую веру в себя, — с оттенком сарказма произнес я.
— Я верю, правда, — попыталась улыбнуться блондинка. — Ладно, я пытаюсь верить, но… ты хоть знаешь, какой ранг вызвал?!
— Понятия не имею, — честно признался я.
Главное что не «эксперт», но таких гениев в молодом возрасте на всю страну единицы, да и то преимущественно среди старых Родов. Хорошо, если среди этой мелкой шушеры найдется хотя бы один «ветеран». Точнее плохо, но до дуэли ещё целая неделя, так что успею подготовиться. Так что по данному поводу я совершенно не беспокоился, чем изрядно нервировал спутниц, которые не видели причин для такого спокойствия и начинали подозревать всякое.
— Просто скажи, что все будет хорошо, — вздохнула Ульяна.
— Все будет хорошо.
— Нет, не помогает. Мне нужен свежий воздух.
Так, а какие еще есть способы успокоить начинающую истерить девушку? Можно конечно влепить пощечину, но это вариант для грубых мужланов. Свежий воздух, говоришь…
— Лучше? — спросил я, оторвавшись от нежных девичьих губ.
— Немного… — и она сама потянулась вперед, намекая на продолжение поцелуя.
К обоюдному сожалению, нас прервали, когда в укромный уголок балкона, где мы стояли, заглянула другая парочка, жаждавшая уединения. А может и к счастью, ведь еще чуть-чуть и я бы начал распускать руки.