Страница 41 из 180
Привыкшему за эти пару дней к сухим пайкам Давиду, этот ужин показался поистине королевским. Уху ели без особых церемоний, по-простому – поставив котелок на деревянный стол и запуская внутрь деревянные ложки, которые любезно предоставил хозяин. На второе старик угощал гостей превосходной жареной рыбой, которую упорно называл толстолобиком. Все без исключения нахваливали стряпню старика, особенно внезапно повеселевшая Мариам. Ночное купание, как оказалось, пошло ей на пользу.
Встретив её измазанную копотью и укутанную рваными тряпками, герой принял её за женщину преклонного возраста. Смыв с себя всю грязь и сор, перед Давидом открылась совсем ещё молоденькая – на вид ей было не больше двадцати – и хорошая собой девушка. Чёрные волосы, которые Давид встречал не так часто в убежище, роскошной волной ниспадали на её хрупкие плечи. Лицо было выразительным и неуловимо привлекательным. Большие, нежные глаза, словно два колодца, заставляли тонуть в них героя всякий раз, когда они пересекались взглядами. Нос был с небольшой горбинкой, но это добавляло ей в сумме с пухлыми совсем ещё детскими губками ещё больше своеобразной красоты и привлекательности. Каждый раз, когда шутил отчим, она смеялась громко и звонко, совсем как радостный ребёнок, кажется, совсем забыв те беды, которые посыпались на её хрупкие плечи с недавних пор.
Сабир, отмывшись от дорожной пыли и копоти, перестал выглядеть как выходец с того света и приобрёл человеческий облик. Как оказалось, ему было не более тридцати и всю его напускную напыщенность вместе с грязью смыло без следа. Казалось, наконец-то он мог расслабиться, не озираясь каждый раз и не отыскивая взглядом по кустам супротивников. Раздевшись до пояса, сейчас он получал удовольствие от горячей пищи и безопасного времяпровождения. Герой смог отметить про себя, что сложен был Сабир крепко. Конечно, на боках и животе нависали пару килограмм лишнего мяса, но в остальном он выглядел довольно сильным и выносливым.
Набивши животы до отвала, гости почувствовали острую необходимость уснуть, и расположились вповалку на полу, уступив девушке ложе из камыша. Давид уже засыпал, когда услышал тихие перешёптывания. Насколько бы герой ни чувствовал себя разбитым и уставшим, но всё же любопытство взяло верх над сном, и он стал внимательно слушать. Шептались старик с отчимом, сидя за столом и передовая друг другу небольшую курительную трубку. Из трубки шёл дымок, и каждый раз отчим потягивал из неё, немного прищуриваясь.
– Я сам не поверил, когда очнулся посреди пещеры и увидел это! – Заговорил отчим. – Я, конечно, не первый год живу, но с такой дрянью в первый раз сталкиваюсь. Да чтоб меня так охмурить, что я сам к нему в пасть годов был залезть... брр... как вспомню так озноб и пробирает.
– Очень интересно... – ответил старик, – я в этих краях частенько бываю. Думал, что с местными жителями знаком. Но чтоб, как ты говоришь, у них лидер появился, это интересно. Как, говоришь, он выглядел?
– Помнишь, когда я на льду пятую точку застудил? Я к тебе ещё тогда за помощью обращался?
– Да, помню, как такое забыть-то! – Поморщившись, ответил старик.
– Так вот один в один ту самую хворь напоминает, только в стократ отвратнее... А недуг этот меня и после твоих мазей мучил, но это так, к слову.
Старик, затянувшись, надолго замолчал, перебирая в голове картинки из своего прошлого. Ушедши в себя, он не скоро заметил, что по-прежнему находится в своей хижине, а в лицо пытливо заглядывает старый товарищ. Спросил:
– Так как, говоришь, тебе удалось с этим мутантом совладать?
Отчим немного отстранился и поглядел на пасынка, чтобы убедиться, что тот спит – к счастью, как раз в этот момент тот прикрыл глаза и притворился мирно спящим. Затянувшись трубкой, продолжил:
– Мне – никак! Если бы не малой, лежать бы моим костям в брюхе одной из этих тварей...
– Это ты этого бугая малым называешь? – С удивлением поинтересовался старик, перегнувшись через стол и разглядывая Давида. – Да он же тебя килограмм на двадцать тяжелее. Ты только погляди на эти ручищи! Не завидую я тому, как его? Отцу Матвею... или Павлу, чёрт бы его побрал! Когда этот малыш до него доберётся, от него останутся только рожки да ножки!
– Не суть... – гордясь отпрыском, ответил отчим, – это их с ним дело, они сами разберутся. А что, ты и вправду погляди, какого я богатыря воспитал! Так вот, о чём это я? Малой мой так эту тварь настращал, что она чуть от страха не обделалась. Отпустила, значит, нас, да ещё на дорожку лапкой помахала...
– Очень интересно... – проговорил старик и снова ушёл в себя, явно что-то обдумывая. Его глаза на несколько минут будто обволокло пеленой; отчим было уже подумал, что рыбак уснул и еле слышно отодвинулся от стола, чтобы не беспокоить старого человека, но тот спустя мгновение молвил:
– Ты же знаешь, что рано или поздно этот день настанет... я говорил тебе сделать это, когда он был ещё совсем маленьким. С каждой минутой тебе будет всё сложнее, ведь ты любишь его как родного сына.