Страница 60 из 61
Сэнсэй Артур Вальдорус, воистину, был мастером не только меча, но и слова. Что на собраниях, что на лекциях, что на практических занятиях, он всегда подбирал те самые нужные слова, чтобы вернуть боевой дух его утратившим, приободрить одних, унизить других. Его слова могли бить по достоинству куда страшнее, чем плеть, что рассекает твоё тело. Эдриан практиковался у него последние четыре года, пока не ушёл к Югиро, где провёл последний цикл обучения. Парень опасался, что известие о смене ментора огорчит сурового наставника, но оказалось, что Артур был вовсе не против. Лишь вернувшись, Эд понял, почему: ментор просто не верил, что старый японец возьмётся за обучение юнца из своей прежней обители.
– Шаг назад, юные воины! – Артур обернулся к Эдриану. – В следующий раз, мы поприветствуем уже не вас, но истинных художников клинка! Да начнётся ритуал возвышения!
Эдриан судорожно (Приступ паники? Нет, не сейчас!) глянул влево, вправо: двое парней и одна девушка – справа; четыре парня и две девушки – слева. Десять избранных в этом году.
К слову, группы начинают обучение по двадцать пять человек… Нет, не все из них погибают от изнурительных и жестоких тренировок, или будучи заколотым в дружеском поединке неопытным товарищем – многие сами отказываются продолжать обучение, с позором изгоняются из Академии, или просто сбегают, подавшись в наёмники. Впрочем, после многих лет истязаний, некоторые не осмеливаются взять в руки даже кухонный нож – в голову сразу лезут дурные воспоминания. Поварами такие не становятся.
Крепкие руки схватили Эдриана сзади за плечи, талию и шею, утянули к себе. Холодная сталь коснулась его обнажённой спины, приняв совсем не в нежные объятия. Вальдорус прохаживался вдоль ряда своих подопечных, разглядывая их с нескрываемой гордостью.
Тело Эдриана приподняли, укладывая на железную, стоящую почти вертикально кушетку. Один из стоящих позади людей отпустил его плечи, появился спереди: белая маска кабуки, имитирующая, кажется, дракона, белый халат, белые перчатки. Эдриан невольно улыбнулся не онемевшей половиной губ, представив, что у этого человека, вероятно, и носки тоже белые.
Дьявол, Эдриан Ропоника, убери эту дурацкую улыбку! Парень, парень, хватит, успокойся, соберись, успокойся!
Похожий одеждой на доктора, человек взял запястье Эдриана, пристегнул его ремнём к прутьям кушетки. Второй ремень закрепил прямо подмышкой, после, повторил действие с другой рукой.
– Нервничаешь, Эдриан?
Парень, наконец, победил улыбку. Взглянул на вставшего перед ним ментора:
– Нет, Артур-сэнсэй. Мой дух и тело готовы.
– Ты абсолютно уверен в этих словах?
"Врач" принялся закреплять ноги мечника: щелчок над лодыжками, щелчок чуть ниже паховой области…
– Да, Артур-сэнсэй. Моё тело. Мой дух. Мой клинок. Едины. Я готов.
Человек в маске грубо вдавил голову Эдриана в железо – кожаные ремни закрепили лоб и шею.
– Я хочу спросить: старик Югиро по-прежнему противится прогрессу, и готовит еду на настоящем огне?
– Югиро-сэнсэй – великий воин. Прекрасный наставник. Я бесконечно благодарен Вам, за то, что отпустили меня к нему.
Жгуты обхватили максимально напряжённый пресс Эдриана, оставив открытой грудь. Сыграло что-то мужское – молодой воин попробовал повернуть голову набок, глянуть на лежащих рядом девушек, с которыми проводились те же подготовительные процедуры, но плотная кожа ремней не позволила и шелохнуться.
– Югиро – призрак прошлого, реликт ушедших веков, и то, что он ещё жив – нонсенс.
– Артур-сэнсэй…
Человек в белом халате сунул ремень Эдриану промеж зубов.
– Думаешь, япошка жив потому, что он такой гениальный воин? – с запрокинутой назад головой и бьющим в глаза ярким светом прожекторов, Эдриан уже не мог видеть ментора, но ясно слышал насмешку в его голосе. – Вовсе нет. Он жив потому, что сбежал. От войны. От судьбы. Он сошёл с пути клинка.
Оглушающий металлический скрежет родился над ухом Эдриана. Пот заструился по лицу против воли, и даже ремни не смогли сдержать дрожь по всему телу.
– Но, признаю, в одном он был хорош… И это качество крайне необходимо всем молодым воинам, доселе, разве что, получавшим синяки и порезы на тренировках.
Эдриан замычал: как бы ты ни был силён, как бы морально ни готовился накануне, но страх от сверкающей хирургической циркулярной пилы, с космической скоростью вращающейся всего в нескольких сантиметрах от твоих глаз, мгновенно выбивает из тебя весь боевой запал.
– Он умел терпеть боль. Начинайте!
На зависть любому бойцовскому псу, Эдриан впился зубами в толстую кожу ремня, как и мгновенно побагровевшая сталь впилась в его плечо. Вся та сила, что копили его руки долгие годы, часы ежедневных тренировок – всё пропадало, изливалось на пол, на ботинки и белые носки человека с пилой. С рычанием и стоном рвались мышцы и сухожилия молодых людей, их жёсткое мясо трескалось, не веря в предательство.
Вокруг каждого из десяти стремительно теряющих вес воинов возникло по три-четыре человека, с какими-то спреями, иглами, электронными приборами. Кровавый туман, пропитавший воздух приторным амбре, застилал взор Эдриана. Вот и отсоединилась первая рука, настало время второй, и лишь одна мысль просочилась сквозь бетонную стену боли – "надеюсь, зубы не треснут. А то и их придётся менять".
Процедура продолжалась. Вторая рука задёргалась, надеясь увернуться от плотоядной пилы, но куда там… Сквозь толщу агонии, Эд слышал крики – мужские, женские, справа, слева, сзади, сверху, снизу. Весь мир вопил, превратившись в пронзающий сознание предсмертный визг. Он готовился к этому, психологически и физически, почти всю свою жизнь – и что толку?
Лишившись второй руки, Эд скосил глаза – человек в белом корпел над его рваным мясом, не давая парню истечь кровью. Современная медицина достигла таких высот, что даже оторванная голова вовсе не означала летальный исход – при своевременном вмешательстве, само собой. Разумеется, существовали полностью заглушающие любую боль анестетики, но менторы Академии придерживались мнения, что лишь пройдя через эту боль самостоятельно, смаковав её в полном объёме, воин станет воином.
Замолчавшая на мгновение пила заверещала вновь – человек в маске сел перед Эдрианом, принявшись отпиливать ноги. Те самые ноги, его любимые ноги, сильные, жилистые, которыми он забирался на отвесные скалы без альпинистского снаряжения, которыми ходил по льду и углям.
На первом курсе, Артур Вальдорус спросил, тогда ещё, всех двадцати пятерых учеников – "Как вы думаете, зачем вы тренируете тело, если, через несколько лет, почти полностью его лишитесь?". Ответов было много: и про, якобы, тренировку духа, и про память мозга о движениях, так называемые, фантомные рефлексы – ибо стальные конечности не способны запоминать новые приёмы. Что-то ещё было тяжело вспомнить, отвлекали забрызганные кровью "доктора". Парень таки сделал усилие – нет, ответ сэнсэя так и не всплыл в воспаленном сознании… Может, его и вовсе не было?
Эдриан почувствовал, что повис. Необычайная лёгкость в теле едва ли сочеталась с непомерным грузом на сердце – ног у него больше не было.
Человек, из белого, полностью ставший алым, выпрямился:
– Ну, приступим к самому интересному.
Медитация. Концентрация. Было у них одно такое упражнение: они сидели в позе лотоса весь день, пока менторы терзали их разными способами – были руками, ногами, хлыстами, деревянными клинками, ломающимися об их тела и оставляющими занозы. Смертельные раны не наносились, остальные было необходимо вытерпеть. Именно на этом этапе отсеивалось наибольшее количество учеников.
Пила вгрызлась в грудь Эдриана, шаркая о кости. Необходимо кое-что заменить, вживить в грудную клетку, для улучшения ряда параметров: небольшая канистра с кислородом, чтобы можно было задерживать дыхание более чем на три часа; поглотители электрического тока, чтобы, например, не опасаться внезапно остаться посреди поля в грозу.