Страница 24 из 29
Девушка открывает дверцу и покидает салон. Уже хочу назвать следующий адрес, но дверца с моей стороны тоже открывается.
– Я не пойду с тобой, – отрезаю я.
– Эйден…
– Я не пойду с тобой, Эмма, ты слышишь?
– Пожалуйста…
– Нет.
– Ты должен довести меня до дома.
– И я выполнил просьбу.
– Нет, ты должен проводить меня до квартиры.
– Таких условий не было.
– Просто проводи меня, – просит она.
Вздохнув, прошу водителя дождаться меня и покидаю салон.
Стараюсь не смотреть в её сторону. Алкоголь даёт по вискам. И я жалею, что в стаканчике было не пиво, а чистый виски. Опьянение легко даёт о себе знать. Я уже не в трезвом уме, чтобы рассуждать разумно, а платье Эммы способствует разрушению всех принципов, которых я придерживался и стараюсь вспомнить сейчас. Масло в огонь добавляет её обнаженная спина и отсутствие белья под тканью. По крайне мере, верхней части.
Девушка открывает дверь и ступаете порог, чего не тороплюсь сделать я.
– Ну же, – просит она, держа дверь открытой и смотря на меня.
Отрицательно кручу головой.
– Нет.
– Пожалуйста. Тебя никто не ждёт, Эйден, я отдала ему деньги, когда ты отворачивался.
Я точно идиот.
Захожу в квартиру и останавливаюсь в пороге, дверь за спиной закрывается. Я остаюсь наедине с совестью и желанием.
Эмма ничего не делает. Она смотрит на меня из-под густых ресниц и подавленно шепчет:
– Мне жаль…
– Жаль?
– Что я стала причиной ссор между вами.
Это дарит отрезвляющую пощечину.
– Подожди, – говорю я. – Ты думаешь, что я и Картер типа лучшие друзья?
– Ну… думаю, что вы хотя бы друзья.
– Эмма, мы никогда не были друзьями. Скорей, Алестер является мне лучшим другом, а не Картер. Мы вынуждены общаться и контактировать. Мы – товарищи по команде, это не обязывает нас быть лучшими друзьями или просто друзьями. Ты одна из причин наших разногласий. Я больше не уверен, что он хочет вставить мне палки в колёса, и ты хороший способ. Ты нравишься ему. Он просто не знает, что с этим делать.
– А…
– Что?
Эмма кусает губу и смотрит в сторону.
– Я должна сделать выбор?
– Нет. Никто не обязывает тебя выбирать, тем более не в нашей ситуации. Нас не трое. Я даже не уверен, что нас двое.
– Потому что… – тихо говорит она, встречаясь со мной глазами. – Потому что у тебя ничего нет?
– Нет.
Эмма вздрагивает, как от пощёчины, после чего делает несколько шагов назад и быстро уходит в свою комнату, а до меня доходит смысл сказанного или лучше сказать – смысл моего ответа. Сбрасываю обувь и спешу за ней.
Обводя пальцем шкатулку, поверх которой возвышается балерина в пачке и пуантах, Эмма смотрит куда-то сквозь неё. Балерина грациозно тянет пальцы вверх и, склонив голову на бок, кажется задумчивой. Между ними есть сходство. Наверно, потому что, думая о балете, в голову сразу приходит образ нежности и лёгкости. Такой мне представляется Эмма. Казалось, что в первый день, когда я увидел её, она пахла цветами. На самом деле, всё иначе. Эмма не пахнет цветами или фруктами. Она пахнет нежностью. Особой нежностью.
– Я неправильно выразился.
Она ничего не говорит в ответ, но её палец застывает на пачке балерины.
– Есть, – исправляюсь я.
Подхожу к ней и убираю карамельные волосы за ухо, чтобы видеть лицо.
– Ты сама её купила?
– Что?
– Шкатулку.
– Алестер подарил.
– Она напоминает тебя.
– Почему?
– Не знаю, наверно, потому что ты такая же мягкая.
– Ты предпочитаешь другое?
– Я не знаю, что предпочитаю. Я не был в отношениях, но не был бы тут, если бы предпочитал грубость.
Эмма поворачивает голову и смотрит в мои глаза.
– Не был в отношениях?
– Я предпочитал работать над собой.
Она выгибает бровь, и я поднимаю уголки губ.
– Не в том смысле. Просто не хотел отношений. Если бы я валял дурака, не был бы тут.
Коротко улыбнувшись, Эмма кивает и убирает руку со шкатулки.
– Я дал слово Алестеру.
– О чём?
– Что не зайду дальше положенного.
– И что это должно значить?
Пожимаю плечами. Я и сам слабо понимаю, что значит заходить дальше положенного. Касание или поцелуй – уже дальше? Или секс – это ещё не дальше положенного? Я не понимаю, должен ли, но понимаю, что хочу. Смотря в её глаза, я уже не понимаю и не помню всего, что обещал.
Поглаживаю большим пальцем подбородок девушки и вздыхаю. Я зря пришёл вечером и зря это сделал сейчас.
– Я соврал.
– О чём?
– На счёт последнего.
Тянусь к ней и касаюсь губ. Эмма отвечает сразу. Её ладонь ложится на мою и скользит вдоль руки, поднимаясь к плечу, а следом к затылку. Она удерживает её на месте несколько секунд, после чего запускает пальцы в мои волосы. Больше не в силах держаться на расстоянии, притягиваю её ближе и веду по талии, с которой сползаю на открытый участок бархатной кожи. Вряд ли я способен совладать с желанием, прожигающим кожу.
Перехожу к шее, и Эмма выпускает воздух из лёгких, склонив голову набок, чем только способствует продолжению. И как бы я не хотел этого продолжения, должен остановиться. К собственному ужасу, понимаю, что не могу. Путаюсь в волосах девушки и оставляю поцелуи на её шее и плечах.
– Ты должна сказать нет, – хриплю я, всё ещё находясь в сознании.
Эмма издаёт непонятный хмык, который отзывается где-то в области паха, а когда прикусываю нежную кожу, она цепляется за плечи и издаёт стон. Он и приходит на помощь. Разрываю поцелуй и отступаю назад.
Её губы покрасневшие и опухшие, в глазах блеск, а на шее красные следы, в дополнение к которым лямка скатилась с плеча. Если у неё такой вид, то у меня он ещё хуже. Чувствую, как тарабанит пульс на шее и джинсы становятся слишком тесными.
– Тебе лучше уйти, – тихо шепчет она.
Киваю, пятясь назад, но не могу оторвать от неё глаза.
– Но я не хочу, чтобы ты уходил… – добавляет Эмма. – Пожалуйста, не уходи.
– Хотя бы переоденься, – говорю я, закрыв за собой дверь.
Тяжело выдыхаю и падаю лбом на деревяшку, разделившую нас.
Моё терпение вдруг собралось в воздушном шаре, который готов лопнуть. Ещё никогда я не был так близком к тому, чтобы потерять контроль. Теперь я понимаю Мэйсона, который ходит по тонкой грани того, чтобы не уволочь за собой Трикси в любую секунду и в любое место. Понимаю отца, который вертится вокруг мамы, где бы она ни была. Отдаю отчёт тому, как часто Ди старается находиться рядом с Мэди. Я стал точно таким же зависимым от кого-то, и это страшно. Я больше не думаю на трезвую голову, я под покровом дурмана, которым является другой человек. Головой понимаю, что лучше держаться подальше, но тянусь душой. Уже какой раз, я осознаю, что нахожу дорогу к ней. Я вляпался, как говорит Мэйсон.
Не знаю, сколько стою за дверью, но явно не минуту и не две.
– Эмма? – спрашиваю я, не решаясь войти в комнату.
Дверь приоткрывается, показывая девушку. На ней больше не то платье. Она заменила его на пижамные штаны и майку тем же цветом, что платье.
– Я думала, ты ушёл…
– Так было бы правильно, но я идиот.
Она открывает дверь и впускает меня внутрь, возвращаясь в расстеленную постель. Я не решаюсь присоединяться к ней, оставаясь на месте. Наблюдаю за Эммой, которая залезла под одеяло и теперь смотрит на меня.
– Ты хочешь проверить меня на прочность?
– Могла бы, – соглашается она. – Чего ты хочешь?
– Хорошо, что ты не читаешь мои мысли.
Стягиваю футболку и слышу её усталый выдох, на который задаю немой вопрос.
– Ты можешь делать это менее… сексуально? – спрашивает она.
– Что?
– Снимать футболку.
– Я просто снял футболку, а не разорвал её.
– Это было слишком.
– Господи, серьёзно? – смеюсь я. – Я всегда так её снимаю, не через ноги же.
Эмма слабо улыбается, а я метаюсь снимать джинсы или нет. В конечном счёте, ложусь в них, чтобы оставить ещё одну преграду между нами. Соблазн слишком велик, а моё терпение вдруг стало размером с ушко иглы.