Возвращение домой

– Разве нас что-то связывается? – Марк поднял бровь, но хватку не ослабил.

– Вот и я о том, – проворчала, переставая дергаться. Не знаю, понимал ли он, что поглаживает мою ключицу большим пальцем. – А теперь почему бы тебе не одолжить мне пару вещей и не отпустить домой? Мой сын там один.

Упоминание Лукаса отрезвило его: глаза подернулись льдом, рассеянная задумчивость уступила неприязни. Мужчина отодвинулся и вытер руку о штаны.

– Посмотри в корзине с грязным бельем, – сказал без тени иронии.

Я рассердилась.

– И тебя не смущает, что я пойду по городу, благоухая твоим запахом? – уточнила саркастически. – Если так хочется похвастаться…

Он сгреб мои волосы и потянул назад, вынуждая запрокинуть голову. Произнес:

– Придержи язык. Тобой не хвалиться надо, Адалина, а стыдиться. Беглянка, воспитанница другой стаи, подстилка черномаз…

– Хватит! – Рванулась, игнорируя слезы от острой боли. – Ты не знаешь, как я прожила эти четырнадцать лет! Удобно вешать ярлыки, когда повезло родиться в правящей семье? Издеваться над тем, кто слабее и зависит от твоего решения?

Маркус удерживал меня на расстоянии вытянутой руки, снося попытки извернуться. Скрипнул зубами от новой порции обвинений. В отместку приложил о стену, да так, что клацнули зубы, а истерика поутихла.

– Слабее? – переспросил недоверчиво. – Я кажусь тебе полным идиотом? Или считаешь себя настолько умной, чтобы обвести всех вокруг пальца?

– Что ты…

«…несешь», – хотела закончить, но мужчина перебил, распаляясь.

– Я с самого начала знал, что ты вернулась не просто так! Укрыться от расследования на моей территории? Думаешь, кто-нибудь поверит в это дерьмо? Будто ты не знаешь, что ни один альфа не возьмется защищать чужака, будь он хоть трижды бывшим членом стаи! Нет, ты прекрасно понимала, что должна официально взять мое имя, чтобы выйти из-под юрисдикции Старка!

Я потеряла челюсть и чувство реальности.

Боже, он это серьезно?

– Не пытайся изображать удивление, – натурально зарычал. – Твоя уступчивость, покорность, эти ласки – всё, лишь бы влезть мне под кожу! Ты молчала о мальчишке, задирала сестру, втиралась в доверие к моему другу и рискнула обратиться, только бы показаться со мной перед всей стаей! Что, – ухмыльнулся, когда я нахмурилась, – скажешь, не помнишь, как бежала со мной наравне?

Возникли смутные образы: луна, пружинистая земля, прыжок над поваленным деревом… Спутник по левую сторону. Неужели это правда? Я не только присоединилась к охоте, но возглавила ее вместе с альфой?

Кошмар.

– Пусти! – Заскребла ногтями по его руке.

Марк скривился, но не пошевелился.

– Что же ты засуетилась? – спросил ехидно. – Не нужны стали вещи?

Чудесным образом я все-таки вывернулась и влепила ему пощечину – бессмысленный и бесполезный жест, эмоции выключили здравый смысл.

– Поди ты к дьяволу со своей паранойей! – прошипела ему, бросаясь вниз по лестнице. – Мы уедем завтра, и, если судьба будет ко мне милостива, я никогда больше тебя не увижу!

– Стой, – окрикнул он, но, судя по звуку, преследовать не стал. – Забыла о Старке? Или вдруг перестала беспокоиться?

– Его компания стала приятней твоей!

Вылетела из дома фурией, на ходу перевязывая халат. Как же он разозлил меня своими параноидальными догадками! Каким поразительным самолюбием надо обладать, чтобы мнить себя центром вселенной! И что за навязчивая идея объединяет их с Солом и мою мать?!

*

Сол выстукивал костяшками незамысловатый мотив, когда дверь кабинета с грохотом распахнулась. Мимолетный сумрачный взгляд предварил поиск крепкого алкоголя. Хрусталь зазвенел на высокой ноте, коря хозяина за жестокое обращение.

– Не пожалеешь? – лениво спросил Сол на правах давнего друга и кровного побратима.

– Она вернется, – ушел он от ответа. – Просчитает варианты и вернется.

Косвенное признание женского здравомыслия из уст женоненавистника? Мир катится к чертям.

– Ты высокого мнения о ее уме.

Альфа поморщился. Крутанул стакан и выпил залпом. Внутри кипели страсти, которым не суждено выплеснуться: статус не позволяет вольностей. Он привык контролировать каждый свой шаг и оттого сильнее злился на Адалину – споры с ней делали его эмоциональным, порывистым, юнцом без груза прошлого за спиной.

Чем же она его цепляла? Презрением к нему и всему, что он собой олицетворял, которым дышало каждое ее слово, каждый поступок? Она всегда смотрела свысока. Маркус потом и кровью зарабатывал уважение стаи, истязал тело, доводил до грани, проверяя на прочность, лишь бы добиться скупого одобрения отца, но Ада по-прежнему отводила глаза. Он увивался за ней как последний щенок, кулаками отбивая у погодок и старших желание шутить, ловил редкие улыбки, никогда не предназначавшиеся ему лично. Надеялся, что однажды она привыкнет, узнает его получше и, возможно, даже…