Страница 99 из 123
- Ну вот абсолютно не к чему придраться, - восторженно ахала гинекологиня, просматривая простыни распечаток из лаборатории и картинки узи. – Не сомневаюсь, очень скоро вы придете ко мне с маленьким пузожителем.
Меня передернуло. Похоже, эта тетка предпенсионного возраста, ежедневно общаясь с особями, страдающими в результате беременности гормональной энцефалопатией, заразилась их идиотским жаргоном. Пузожитель, беременюшки, овуляшки, запузяченные хочушки – ну и гадость! Врачиху мне рекомендовали в качестве суперзамечательного специалиста, но если она будет разговаривать со мной таким образом, вряд ли я выдержу ее девять месяцев.
Никита ждал в машине.
- У меня все в порядке. Более или менее, - сказал он, протянув папку со своими результатами. Есть кой-какие баги, но ничего такого, что могло бы повлиять на ребенка. Зато… - тут он заговорщицки понизил голос, - спермограмма - просто ух!
Я фыркнула, представив его в тесной кабинке – со спущенными штанами и с порножурналом. Да-да, любимка, твои спермики такие живчики, а у меня как раз на днях овуляшки, так что попробуем запузячить. Бррр!
- А у тебя что?
Я посмотрела на него, как на кромешного идиота. Интересно, что может быть у меня, если я вот уже скоро год - как самый настоящий паразит! - питаюсь здоровьем и, чего уж там, жизнями других людей?! Но тут мне в голову пришла одна идейка.
- Да как тебе сказать, - нахмурилась я, делая вид, что крайне расстроена.
- Что-то не так? – испугался Никита.
- Да нет, анализы-то нормальные, вообще все в порядке, кроме одной мелочи. Но она-то как раз может все дело осложнить.
Притворяясь смущенно-жеманной барышней с той самой энцефалопатией, я объяснила Никите, что у меня имеется некое физиологическое отклонение в строении внутренних женских органов. И что поэтому в процессе запузячивания, тьфу, зачатия придется соблюдать некоторые правила.
Помнится, о правилах этих самых беседовали на работе Алка и Наташа, которая очень хотела ребенка, но никак не могла забеременеть. Алка, родившая дочку только после трех лет напряженного труда, делилась практическими советами, а я невольно их слушала. Попробуй не слушать, точнее, не слышать, в общей комнате с символическими перегородками. Надо же, и не думала, что пригодится. Впрочем, если Наташке эти советы помогли в конце концов заполучить пузожителя, – елки-палки, да что же это такое творится?! – то мне они дадут возможность свести интимные контакты к необходимому минимуму и не изображать африканские страсти.
Теперь в Никите меня раздражало абсолютно все – как он говорит, ходит, ест, спит. Если он прикасался ко мне, приходилось прилагать немало усилий, чтобы удержаться от дрожи отвращения. Но если это происходило внезапно, я все-таки вздрагивала.
- Ты опять меня напугал, - фальшиво хихикала я, стоически терпя его объятия.
Но, похоже, подобные объяснения не смогли бы обмануть даже идиота, а Никита был кто угодно, только не идиот.
- Лен, что с тобой? – спросил он как-то утром, когда я увернулась от его нежностей: ой-ей-ей, мне срочно надо в туалет. – Ты очень странно себя ведешь с тех пор, как я сделал тебе предложение.
- Просто я нервничаю. А вдруг не получится? Ну, я насчет ребенка.
Он посмотрел на меня долгим взглядом.
- А ты уверена, что хочешь этого? Может, просто думаешь: вот, надо, пора, пока не поздно?
- Какая разница, что я думаю? Я сказала, хочу – значит, хочу. И давай не будем об этом, ладно?
- Все-таки дети должны рождаться в любви и в радости, разве нет?
- Вот когда увижу на тесте две полоски, тогда и буду радоваться, - вывернулась я.
А может, он все-таки и правда идиот, думала я, в очередной раз сбежав в душ. Или видит только то, что хочет видеть? Ну что ж, тогда флаг ему в руки и паровоз навстречу.
О том, как ребенок будет расти с папой и няней, видя маму лишь изредка, я не думала. Точнее, я вообще старалась не думать о ребенке. Для меня он был какой-то абстрактной фигурой, неким образованием, которое вырастет в моем теле и потом, доставив массу боли и неудобств, станет отдельным человеческим существом. Теперь, вспоминая о том, как надеялась, что смогу полюбить своего ребенка, я только усмехалась: мне уже стало ясно, что этого никогда не произойдет. Ну, по крайней мере, я выполню свой биологический долг. Может быть, этот ребенок, став взрослым, как-нибудь осчастливит человечество.
Никита подходил к делу ответственно. Когда я сказала, что для успеха предприятия мы будем заниматься сексом всего два раза в месяц и при этом мне придется изображать мертвое бревно, он только заметил:
- Странно, я думал, чем чаще, тем лучше.
- Ничего подобного! – окрысилась я. – Если часто, то твои… твой активный материал не будет успевать восстанавливаться. И всякие там сокращения мышц тоже ни к чему. Не веришь – погугли.