Под крылом чудовища

Я начинаю расслабляться, и глаза закрываются. Чувствую, как руль ходит в руках, а машина постепенно смещается влево.

Веснушка!

Если сдамся я, то погибнет она. Ей не выжить при аварии. Так же, как не выжила её мать… И моя…

Я вздрагиваю, делаю глубокий вдох и выжимаю из машины всё, что она может дать. А когда вижу заветную цель, то начинаю прижиматься вправо и съезжаю на обочину.

У нас мало времени. Нужно действовать чётко. Я отстёгиваю ремень безопасности и смотрю на Веснушку.

— Меняемся! — почти рычу я. — Ты, главное, гони и не останавливайся! Тебе важно добраться до участка, а дальше нам помогут…

Дальше у меня уже всё плывёт перед глазами, превращаясь в череду чего-то невообразимого и омерзительного. Я открываю дверь, заваливаюсь на заднее сиденье тачки в позе эмбриона и отключаюсь.

Я вижу маму… отца… брата… и даже его жену, но меня с ними разделяет что-то, словно какой-то барьер невидимый или прозрачный. Я хочу пробить его и броситься к ним. Хочу закричать, что я здесь, что я рад снова увидеться с ними. Что теперь мы будем вместе как раньше, но мои слова не долетают до них… Они будто бы ударяются о стену барьера и возвращаются обратно, а затем я слышу голос Веснушки.

— Даниил, ты только живи! Прошу тебя, живи! Думай о том, кто тебя любит…

Конечно, я думаю о тебе, Веснушка, но, наверное, слишком поздно спорить с небесами… Я сделал слишком много плохого в этой жизни и должен понести заслуженное наказание.

***

Я открываю глаза, несколько раз моргаю и смотрю на белоснежный потолок и стены в тон ему. Ощущение лёгкости можно сравнить с чувством невесомости, наверное, именно такое и испытывают космонавты. Мне так хорошо, что, кажется, вот-вот взмою ввысь. Я умер? Если да, то где шум моря? Где полуобнажённые красотки? Где дорогой алкоголь? Веснушка! Я резко поворачиваю голову влево и вижу её. Уставшая и заплаканная она улыбается, глядя на меня.

— Всё получилось?

Мне важно скорее услышать ответ на этот вопрос. Чёткий ответ, а уже потом я решу, хочу ли продолжать разговор на эту тему.

— Да… Тёть Римму и Таню арестовали, а Дашку пока задержали и взяли с нее подписку о невыезде. Тёть Лару тоже заключили под стражу. Скорее всего, ей придётся ответить за то, что покрывала убийства… К слову, это именно она отправила тех амбалов к нам, чтобы запугали, и я была вынуждена обратиться в фирму Тани. Они хотели опорочить меня, а потом Лариса оформила бы опеку над Анькой, как хорошая тётя… Уж не знаю, что она хотела сделать с моей сестрой, даже думать не хочу, потому что страшно. Лёша до сих пор не может поверить в то, что его мать знала правду. Ему было известно о том, что у него есть двоюродные сёстры, но он понятия не имел, чем именно они занимаются. А вот дядя Серёжа был даже не в курсе того, что у Ларисы есть сестра и племянницы, и он заявил, что не сможет простить неверную жену за обман. Впрочем, я его прекрасно понимаю. Наверное, я бы и сама не смогла простить…

— Как Дэн справляется с ролью няньки?

— Ну-у… Ему сейчас помогает дядь Серёжа…

Я стискиваю зубы. То, что выписали Добрынина так быстро, меня ничуть не удивляет. Если на его сердце имело действие какое-то лекарство, то всякое может быть… Быстро пришёл в себя и все дела… Но меня злит то, что Веснушка говорит об этом своём Мажорике. Она общалась с ним. И мне противно от этого. — И как твой Лёша? Всё ещё продолжает убеждать тебя в том, что я убийца? — вдруг спрашиваю я. — Я уже говорил тебе, что так оно и есть… Поэтому теперь ты вправе держаться от меня подальше.

— Нет. Мы с ним не общались практически. Лёша понял, что мы с ним разные… Конечно, он не оставит попытки доказать мне обратное пока, но…

Веснушка замолкает и принимается теребить пальцы своих рук.

— Мне причудилось или ты правда сказала, что любишь меня? Ну там… В машине?

Когда она просила думать о том, кто любит меня, то кого имела ввиду? Себя? Или кого-то другого?

— Я была в шоке… Не знала, как заставить тебя бороться с этим, — принимается оправдываться Веснушка и краснеет, как помидор.

Девчачьи глупые оправдания. Я негромко хихикаю, а затем смотрю ей прямо в глаза.

— Я тоже тебя люблю! — не даю ей и шанса обдумать мои слова и добавляю: — Принцесса про меня не спрашивает?

— Ты три дня провалялся без сознания. Как думаешь, она не заметила твою пропажу? Она только и делает, что спрашивает, как Даниил, и когда он приедет домой.

Я негромко присвистываю. Сильный препарат однако. Целых три дня… А время пролетело, как минута.

— Врач говорит, что ты очень сильный, раз смог так долго бороться с действием яда. Ты молодец.

— Ты тоже умничка! Без приключений доехала до полицейского участка?

— Протаранила забор, это считается приключением? — смущённо опускает голову Веснушка.

— Значит, мне придёт счёт за тачку?

Веснушка пожимает плечами.

— Я рад, что всё обошлось! И я рад, что именно ты была рядом со мной в ту секунду.

Эпилог

Меня держат в больнице ещё неделю, чтобы убедиться, что яд окончательно выветрился из крови. Всё это время у меня просто нет отбоя от посетителей: то следователь проводит допрос, то дядя Серёжа пытается поблагодарить, то Принцесса плачет, что соскучилась… Даже Мажорик заявился, но, скорее, чтобы позлорадствовать моему положению. Он уехал куда-то заграницу по делам фирмы отца и на прощание велел беречь Веснушку. Неужели понял, что ему ничего не светит?

Когда меня, наконец, выписывают, я безотлагательно собираю вещи, свою стаю, и заявляю, что мы едем в усадьбу бабы Мани. Дэн, конечно, сопротивляется, но вскоре сдаётся и соглашается с тем, что после такой работы мы просто обязаны оторваться по полной и расслабиться.

— Данилка! — встречает меня баба Маня и прижимает к себе. — Я ведь видела новости! Через что тебе пришлось пройти, чтобы наказать виноватых! Но теперь всё будет хорошо! Теперь точно будет! — негромко всхлипывает женщина.

— Будет! Уже всё хорошо! — киваю я и улыбаюсь.

Веснушка переминается с ноги на ногу за моей спиной, а Принцесса бежит к Пелагее. Я кошусь на своего приятеля и толкаю его плечом.

— Дэнчик, вот это твоя нимфа! Ты только посмотри на неё! — шепчу ему, а он кивает и глядит на Пелагею глазками-сердечками. Она ему понравилась. Тут и сомнений нет. И он, судя по её смущённой улыбке, тоже смог привлечь внимание девушки. — Иди знакомься и не облажайся! — цежу я, стараясь не сильно привлекать к нам внимание.

Пока я раскладываю свои вещи в доме, Веснушка переговаривается о чём-то с бабой Маней: я слышу их голоса через приоткрытое окно.

— Королева всё же стала спасением. Я горжусь тобой, — говорит хозяйка этих владений, а я всё никак в толк взять не могу — о какой королеве у них идёт речь? Впрочем, для меня это и не имеет особого значения. Наверное, это просто «женские разговорчики».

Баба Маня уходит проверить каких-то гостей, а я слышу, как открывается дверь, и по дому кто-то негромко шаркает ногами. Веснушка подходит ко мне, прижимая к себе бумаги, которые мы тут оставили, и о которых я успешно забыл на фоне радости от того, что все получили своё заслуженное наказание.

— Мы должны избавиться от них… — негромко произносит Веснушка. — Пока снова не потеряли и не оставили где-то.

Мы выходим с ней на задний двор, и я начинаю разжигать огонь в мангале.

— Где Принцесса?

— С Дэном и Пелагеей, пошли кормить пони…

Почему-то между мной и Веснушкой всё наэлектризовывается, натягивается до предела. После того случая и моего признания она будто бы держится в стороне, а мне хочется прижать её к себе и поцеловать, но я не позволяю себе сделать это. Сам не знаю — почему? Быть может потому, что всё закончилось? И по идее у нас не остаётся ничего общего? Быть может, потому что она права — она говорила все эти слова, чтобы мы выжили? Не знаю…

Она протягивает бумаги, и в тот момент, когда я беру их из её рук, наши пальцы соприкасаются. Мы несколько секунд смотрим друг другу в глаза, а затем я закидываю проклятые показания вместе с письмом брата в огонь, потому что я никогда не захочу перечитать его снова и рвать сердце в клочья. Всё закончилось. Моя месть потерпела фиаско.