Нейросеть

Ребрендинг

1

Плавленая тьма с запахом боли.

Густая жижа раскаленного металла.

Полет-падение.

* * *

Ослепительная боль выжгла меня!

Горло разодрал крик, но я его не услышал.

Раздался громкий треск. От электрического заряда из глаз брызнули зеленые искры, мощнейшим ударом меня вышвырнуло из виртуального кресла. В полете я даже не успел сгруппироваться, с размаху налетел лбом на пол, в лицо брызнули осколки железа и пластика с экранов виртуального шлема. В темноте сверкнула боль, ожгла мозг.

Я перекатился на спину, на бок, и тут же скрутился клубком, как червь, пронзенный иглой.

По лицу тек экранный гель и кровь. В голове оглушительный гул тысяч подстанций и удары молний.

Все тело болело так, словно меня окунули в расплавленное серебро. Вены будто сменили медными проводами, а вместо крови пустили ток! Каждая мышца пульсировала, выгорали нейроны. Я даже запах гари почувствовал.

Вокруг ничего нет. Нет пола и потолка, стен, времени, пространства. Только страшная боль, что заставлять корчиться и выть, пуская кровавые слюни.

Безумное напряжение мышц внезапно сменилось на полный штиль невесомости. Вестибулярный аппарат взбесился, меня скрутил болезненный спазм. Из горла толчками выплеснулась рвотная масса.

А потом снова пришла тьма. На этот раз уже напоминающая не небытие, а недожаренный в крематории гроб, воняющий гарью и трупом…

* * *

— Простите меня за неуместный пафос, но мир действительно в руинах. Привычных нам моральных правил, догм и норм поведения больше нет. Что видят наши дети, когда выходят на улицы? Они видят мертвецов. В лучшем случае, если остатки городских служб убрали тела, они заметят пятна крови. Руины городов, остовы пустых зданий. Мародеры и стрельба даже в дневное время. У меня есть информация о каннибалах, правда, это единичные случаи, с продовольствием больших проблем теперь нет, заводы синтезированной пищи функционируют на полную мощность, но все же этот факт свидетельствует о чрезвычайности нашего положения.

— Что вы предлагаете? Тысячи людей и так трудятся днем и ночью для наведения порядка! Государственные границы закрыты, президент и члены парламента ввели на улицы городов войска для поддержания порядка. Все, что в наших силах — делается.

— Не все.

— Что вы имеете в виду? Вы не согласны с политикой действующей власти?

— Только не надо меня пытаться поймать на слове, хорошо? Я предлагаю задействовать в восстановлении государства даже тех, кто не может двигаться. У нас в стране процент пострадавших от катастрофы инвалидов равен четверти населения.

— Каким образом вы их задействуете?

Человек, напоминающий повадками, речью и внешностью одновременно Николетту Досумбаеву, Ивана Фатеева и Якоба Штрауде, улыбнулся.

— Есть кое-что…

* * *

Очень медленно и осторожно я выдохнул. Ощущения были похожи на то, как выдыхаешь сигаретный дым: слишком густой и ядовитый воздух.

Я открыл глаза, от сокращения лицевых мышц кожу защипало. Глаза открыть получилось, но я ничего не увидел.

«Ослеп?!»

Дрожащей от страха рукой, я прикоснулся к лицу. Пальцы наткнулись на помятую металлическую поверхность виртуального шлема. Неимоверным усилием, двумя руками стащил его, и дневной свет резанул глаза.

Я зажмурился, на щеках снова появилось странное щиплющее чувство. Пальцы нащупали струпья засохшей крови и вязкого геля. Остро пахнет блевотиной и паленой изоляцией.

Новая попытка открыть глаза. По щекам от слишком яркого света побежали слезы, кожу защипало. Но кое-что увидеть я смог.

В позе эмбриона я лежу на полу кабинета. Свет течет сквозь единственное окно в комнате. Почему-то, он зыбкий, как дым. И только спустя минут пять я с трудом соображаю, что это действительно дым на фоне окна. Откуда он?

Попробовал пошевелиться. Получилось едва-едва. Боль ушла, оставив тягостное послевкусие истощения.

Очень осторожно я сел, по груди потекла кислопахнущая жижа рвоты, пополам с кровью.

От усилия закружилась голова, и, чтобы опять не рухнуть в беспамятство, я закрыл глаза, глубоко и мягко дыша. Постепенно в голове начало проясняться. Я услышал незнакомый треск, громкий скулеж под дверью кабинета. Но едкий запах гари мешает мыслить четко, путает, заставляет желудок спазмировать.

Наконец, то ли от треска, то ли от максового плача под дверью, я не выдерживаю и снова открываю глаза.

Три монитора на столе уничтожены. Остались лишь корпуса с торчащими изнутри микросхемами. Экраны оплавлены и вытекли.