Страница 65 из 107
Палатка Йоана сгорела.
Следующей ночью.
Когда Адель прибежала, вместе со всеми, уже потушили. Шум, крики, кругом народ…
Йоан сидел рядом на своем сундуке, без рубашки и босиком… один сапог рядом. Второй, видимо, он найти не успел, а теперь уже поздно. Розовая полоска ожога на плече.
«Не подходи, - услышала Адель в голове голос Йоана. – Сейчас совсем лучше не подходи ко мне, Дел. Не обижайся. Не при всех».
Она понимала, и обижаться уж точно не собиралась. Только волновалась за него.
Видела потом, как к Йоану подошел король, они вместе ушли в королевский шатер.
Тавиш увел Адель спать.
Потом говорили – искра от костра попала, такое случается… давно не случалось, правда, мало кто помнит, но… бывает же.
Осталось еще полтора дня и ночь до Леруика.
Тавиш не отходил ни на шаг. Теперь особенно. Не подпускал никого. Адель даже казалось, он и ночами почти не спит, но осталось совсем немного…
Дядя несколько раз пытался подойти поговорить с Адель, непременно наедине. Но Тавиш очень жестко сказал, что только в его присутствии. Он ее брат, опекун, мормэр Уинка, и вообще, если речь идет о статусе, то вполне имеет право дядю лесом послать. Дядя, конечно пытался настаивать, и даже буркнул что-то, вроде: «такой сопляк не имеет права указывать мне! Ты забыл кто я?» На что Тавиш неожиданно рявкнул, что «указывать мне имеет право только король. А твое сраное герцогство я хоть завтра перекуплю со всеми потрохами и сровняю с землей. Пошел вон!» И дядя неожиданно ушел, хоть и, без сомнений, затаил злобу.
«Может, не надо было так?» - попыталась было Адель.
«Надо», - холодно сказал Тавиш. «Либо ты заставляешь с собой считаться, либо пляшешь под чужую дудку. Есть случаи, когда на грубость – только грубостью. Ангус знает, что я действительно способен сделать то, о чем говорю».
Тавиш способен. Уинк - самая богатая провинция Олгершира. Деньги, связи отца… и мертвая деловая хватка Тандри, как же без этого, это в крови. Тавиш всегда был в курсе всех дел, наверно, лет с десяти, отец брал его с собой во все поездки, на все приемы.
Глядя на брата в такие минуты, Адель сама начинала его немного бояться. Он вдруг становился словно старше лет на десять, внушительнее. Менялся голос и даже взгляд. Не мальчишка, но суровый взрослый мужчина, привыкший получать свое.
А потом, поздно вечером, они сидели у костра, и Тавиш пел песни, играя на лютне.
Для Исбел.
Она, конечно, тоже была вместе с братом, сидели все вчетвером. И Тавиш пел лиричные древние баллады о любви, торжественные - о богах и великих героях, а потом снова о любви. Невероятно проникновенно. Его голос, глубокий и чистый, стремился ввысь и к самому сердцу, не оставляя равнодушным никого. Вокруг уже собрались слушатели.
Адель никогда не думала, что он так поет. Никогда не слышала.
Нет, конечно, их учили в детстве, но Тавиш всегда норовил улизнуть. Война и математика интересовали его больше, чем музыка и танцы.
Исбел сидела, не проронив ни слова, но ее глаза блестели так красноречиво.
Доунан откровенно скучал.
- А можешь что-нибудь повеселее? – попросил он, наконец.
Тогда Тавиш спел «Селедка-дракон», о морском драконе по имени Селедка, который поспорил с капитаном быстроходного корабля, что облетит вокруг всего света быстрее, чем тот доплывет до противоположного берега.
Исбел весело смеялась.
- Не, это детская песня, - фыркнул Дон. – Давай что-нибудь нормальное.
Тавиш предположил было, что все «нормальное», очевидно, не стоит петь в присутствии дам. Охотничью «Белый снег» он забраковал сразу, «Вереск цветет для тебя» - тоже. Про «Выше огня» даже слушать не стал.
- Да что же такое! – Дон озадаченно тер подбородок. – Поешь ты хорошо, а спеть ничего не можешь. А «Ласточка моя» - знаешь? Про горбатую бабу и про любовь. Там ничего такого, хорошая песня!
Тавиш усомнился, что совсем ничего. Тогда они вместе вспомнили первый куплет, потом второй…
- Нормально, пой уже! – потребовал Дон. – Если вдруг и попадется какое-то слово, так ты пропусти. Уж очень ее люблю.
Тавиш сдался. Первый куплет действительно оказался хорош, и второй тоже, но в третьем он, хмыкнув, пропустил, пару слов. А вот четвертый совсем не задался. Тавишу удавалось одно слово из трех, да и то невнятно.
- И пусть она горбата слегка, но дырка у ней что надо! – неожиданным басом подтвердил Йоан из-за спины. – Эх! Ласточка моя!
Адель и не видела, когда он подошел.
Тавиш от неожиданности чуть не порвал струну.
- Ты поаккуратнее там, - усмехнулся он. – Потише.
Дон заржал в голос.
- Я поаккуратнее? – Йоан удивился, шагнул ближе. – Это же ты такие песни поешь.
- Я пропускаю, - Тавиш весело улыбался. - Может, споешь что-нибудь сам?
- Не могу, голос сорвал. Таш, мне с тобой поговорить надо. Пару слов, буквально.
Голос у него и правда был хрипловатый.
- Сейчас?
- Да. Отдай свою лютню девочкам.
Взяла Исбел. Заиграла. Что-то нежно-нежное, воздушное, про ожидание у моря. Голос у нее был слабее чем у Тавиша, но очень приятный.
Дон страдальчески закатил глаза.
Адель искоса поглядывала на Йоана, как он что-то доказывает Тавишу в стороне, эмоционально, но только слов совсем не слышно. Даже не пыталась гадать. Тавиш слушал.
Пару слов, да… Исбел почти успела закончить пятую балладу, когда они вернулись.
- А хотите, я сыграю что-нибудь веселое? Потанцевать? - предложил Йоан сходу. – Последняя ночь в дороге, луна, звезды, костер горит. Самое время, а? Таш, пригласи даму.