Страница 95 из 109
Елена Увачан не могла похвастаться какой-то уж запредельной успеваемостью в институте, но японский язык, давался ей всегда легко. Она с детства бредила Японией, там бы её никто, как однажды в Туринской, средней школе, не обозвал бы узкоглазой.
На момент поступления в Российский Университет Дружбы Народов, у Лены уже было двое курсов по японскому языку за плечами. Это ей, кстати, зачлось! С Изаму, все три года, они общались исключительно на его родном языке. В том числе на людях. Ей нравилось, что все принимают за японцев их обоих.
О чём говорили мужчины, она поняла прекрасно, до последнего слова. Крупные слезы потекли по её худому лицу.
В палату неожиданно вошла пожилая японка, в белом, одноразовом халатике. В закрывающейся за ней щели двери, Елена увидела совершенно круглый, несмотря на природный разрез, глаз охранника.
- Дайка я посмотрю, кто у тебя здесь, - сказала она, почему-то не шевеля губами.
Совершенно не обращая внимания на приборы, просто постояв секунд десять рядом, продолжила:
- О, как… Получается действительно ОНА… Почувствовала опасность и позвала… Ну, вставай, пошли со мной…
Голос по-прежнему звучал как бы в голове.
- Я бы рада, Госпожа… - еле слышно прошептала по-японски Лена. – Не могу… отходилась… Мёртвые мы… Папа наш умер, и мы мертвые… И я, и мой сын…
- Дочь у тебя. Вставай, не бойся, до Дома ты дойдёшь.
Елена почувствовала, что спадает пелена перед глазами, и будто со стороны увидела, как спускает с кровати, ставшие вдруг легкими ноги. Как сами отлетают не вытащенные трубочки и проводки. А она, поддерживая огромный живот истонченными, желтыми, в синяках руками, вслед за незнакомой женщиной, идет к выходу из палаты.
Крепкий мужчина, в черном костюме и белой рубашке, карауливший вместе с напарником выход, инстинктивно сунул руку за пазуху и дернулся им навстречу.
- Ты хочешь остановить меня? – безразлично спросила его Еленина провожатая.
Вместо ответа мужик посмотрел на неё безумными, белыми глазами, упал на четвереньки, и его шумно вырвало.
Что было дальше, Елена не видела и не помнила. Последнее, что она осознала, был небольшой сад камней, традиционный японский дом, три женщины, пьющие чай в чайном домике. И опять как бы увидела себя со стороны. Почерневшую, страшную, с глубоко запавшими глазами. Лежащую на бело-розовом помосте. Где-то в голове послышался голос давешней японки:
- Ну, вот… теперь ты отдала ей ВСЁ… Можешь умирать. Ты СДЕЛАЛА СВОЁ ДЕЛО.
Она ещё почувствовала накатывающую боль внизу живота… и больше уже никогда не видела, не слышала, не ощущала».
Я поежился.
- Что это было, Дэсь?
- Ну, не я же сочинял. Так ей Старшие рассказали. Таким образом, это у неё в голове отложилось.
- Грустная история…
Лоредена, между тем, церемонно поклонилась в ответ девочке и поведя рукой, предложила на вполне приличном японском:
- Рада принять от Вас, Мастер. Давайте вернемся в дом.
Мы возвратились в наше евро ремонтированное, слегка разоренное убежище. Пока добирались до каюты и заходили в неё, дамы успели поклониться друг другу, раз восемь-десять.
Достигнув места, Особь немедленно уселась в неудобной позе, и по мне, так и дышать перестала.
- Позвольте мне узнать Ваше имя? – произнесла Гейша, с очередным поклоном.
- 死んだ男を愛し- бесстрастно сообщила Химера, также кланяясь.
- Shinda otoko o aishi… - Любовь Мёртвого Человека… - прошептала Ларек. – Возможно, ли называть Вас просто «Ai» – Любовь?
- Как будет угодно Большой Матери. Ещё Старшие меня называли: 死者のための星.
- Shisha no tame no hoshi… - Звезда для Мертвых… может просто «Hoshi» - Звезда?
- Если Вам так будет удобно, - снова поклонилась Девочка.
- Уважаемый! Неплохой воин! Опережая ураганный ветер, сдёрни отсюда. Дорогой Гостье по имени Звезда, находясь здесь после такого, пусть даже и крохотного боя, очень неловко чувствовать рядом с собой мужчину. Сидеть, превозмогая желание убить его, как муху, - тщательно подбирая слова, произнесла мне Гейша по-японски.
Меня неожиданно осенило.
- Ухожу, выражая тебе, Звезда для Мёртвых, уважение, как воину. Это была славная битва, - произнес на древне японском.
Ларек удивленно раззяпила глаза, плохо понимая, что я ляпнул. А Химера сварливо пробурчала прямо в голову:
«Льстец! Как все мужчины. Никакой битвы не было. Всего-то жертвоприношение двух глупых баранов. И парочки баранов этих баранов.
Большая не знает, что тебя трудно убить. Ты под защитой своих друзей. Но все-таки можно. Нужно ждать, когда друзья ошибутся. Уйди ненадолго отсюда. Я недостаточно спокойна. Не хочу терять лицо перед низшим существом. Иначе действительно придется тебя уничтожить. Ты же видишь, как я взволнована».
Мысленно я почесал репу. По мне так и покойники, куда как более эмоциональны, чем юная Химера. Зафигачив поклон, который, как сообщила потом Гейша, больше напоминал поясной мах скомороха, выскользнул на улицу. И только сейчас сообразил, что корабельные дизеля снова работают, а мы опять куда-то движемся.
«У каждого своё занятие. Кто-то контору «охимеривает», кто-то призраков гоняет!» - подбадривал я себя, козлиным скоком залетая вверх по трапу на капитанский мостик. В рулевой рубке, в кожаном кресле, предназначенном для капитана, восседала Холли, собственной персоной.
- О! Летучий Голландец в действии! – ляпнул, чтобы что-нибудь сказать. Одно дело виртуальный монитор, информационное поле и прочие картинки рассматривать. Другое дело наблюдать человека живьем.