Страница 89 из 109
- Подожди, не посылай его. Сходи, посмотри, что за лавочка. Может, что про Луну узнаешь? Надо её ремонтировать, у нас таких спецов нет. Что раньше времени за границу ехать?
Короче бреду я по коридору этой долбаной клиники, думаю «на хрена ночью приперлась?». Как вдруг дверь за три кабинета впереди открывается и выходит мужик в халате. А у меня в башке какие-то размытые, не оконтуренные, ментальные образа замаячили. Типа, как Оскар Бентон припев без слов в своем блюзе поет:
«Ву-ву-вуй-вуй-вуй»
Какая-то смесь напряженного размышления и еврейского причитания. И вдруг пробивает на кусок из будущего. Типа сижу в курилке, с зажженной сигаретой! - а я, ты же знаешь, не курю… И о чём-то с этим мужиком начистоту базарю. И так это нам всем интересно…
Ну, отстала немного, дала разбежку в полминуты, да и пошла следом. Смотрю, сидит, курит. Села рядом, давай, говорю, закурить, служивый.
Он протягивает сигарету, «какой я тебе служивый»? На халат показывает, всего-то, говорит, и службы, что капитан запаса.
- Народ обслуживаешь? – говорю, прикуривая – Значит, служивый!
- И то… - соглашается, и сидит, думает о своем.
- А я вот, «настоящая полковник». Не понимаю, что тут, в вашей больничке, делаю? Наши придурки с аналитического отдела считают: должен сюда нехороший человек прийти. К кому-то из ваших, внешность менять, чтобы через границу сдристнуть. А я думаю, что не хрен ему тут ловить. За день и даже за неделю, кардинально внешность не поменяешь. Не пойдет он через кордон в синяках. Не станет косить под мужика после аварии, ему вообще нельзя к себе внимание привлекать. А за ночь, гладкую, без синяков и отеков рожу, ему никто в мире не сделает.
Док помолчал и говорит:
- Я бы мог сделать, даже за полчаса. Без обезболивания и операции. Но не буду.
И рассказал мне всю свою историю. В конце усмехнулся и повторил:
- Я тебе пообещал, что не буду, значит, не буду. Так что иди, полковник, спать, не бойся, никуда ваш нехороший человек не денется.
Я его спрашиваю: как думаешь, что теперь начнется?
Он вздыхает: что, что… представить страшно. И так до часу, до двух ночи бывает, работаю. А теперь… только станет известно, что могу почти мгновенно, абсолютно без боли… Сейчас-то хоть побаиваются. Клуши эти, жены партийцев наших. А как узнаю-ют…
Лянка, дочь Семена Борисовича не спала ведь. И даже не чухнула, как я ей в первый раз, нечаянно нос в идеальный выправил. А она трепло - «сарафанное радио» отдыхает. И подружек у неё – половина Москвы.
«Ну, как, ну, как вам мой носик? Ва-аще ничего не почувствовала!». Вот так… Что делать? Знаешь, какие очереди будут? Мавзолей позавидует! На хрена мне слава Джуны? Хотя, какой мавзолей? Я вас умоляю! Грудь тоже, как картинка, без имплантантов получается. Лянке, для эксперимента, третий номер вылепил - еле-еле хватило силы воли, обратно в её «единичку» вернуть. Такая красота получилась. М-дя… И какие-то слишком уж большие деньги не нужны… Не бедствую, сын обеспечен, у родителей, жена умерла. С какой радости без выходных, без проходных пластаться?
- Да нет, - возражаю ему, - не прав ты, Моня.
Мы уже успели, познакомились.
- Свободно работать не дадут. БЫТЬ ТЕБЕ СЕКРЕТОМ ГОСУДАРСТВА. Подгребет тебя какая-нибудь спецслужба и будешь ты время от времени рожи их агентов перекраивать.
Тут я поднатужилась мысленно, да кА-ак заору про себя, к нему обращаясь:
- АБРА-ШВАБРА-КАДАБРА!!!
И сижу, жду. Так вспотела, что даже писать расхотелось. Полное обезвоживание организма.
Он оторопело на меня уставился, и мямлит:
- Поч-чему абра-швабра-кадабра?
- Откуда, - спрашиваю, - это слово знаешь?
- Слышал где-то. Сейчас вот в голову пришло.