Страница 60 из 67
- Каюсь, каюсь! Больше не повториться! Буду твоим личным ботоксом!
Тут мы не выдержали и оба рассмеялись.
- Я, правда, не хотела тебя будить, - еще раз повторила я.
- А я, правда, не могу заснуть, - на этот раз уже спокойным голосом ответил мужчина.
Синхронно вздохнули. Так же синхронно улыбнулись.
- Спеть тебе колыбельную?
- Лучше станцуй, - лукаво улыбнулся Дима. - Стриптиз.
- Ты заснуть хочешь или...?
- Не отказался бы и от второго предложения, но без тебя, похоже, невозможно ни то, ни другое, - снова вздохнул он.
- Спи, - ласково пожелала ему я. - Набирайся сил, чтобы побыстрее там все решить и вернуться.
- Ты скучаешь? - любимые глаза сузились в хитром прищуре.
- Скучаю, - честно призналась я.
- И я. Приснись мне, пожалуйста.
- Обязательно. Спокойной тебе ночи.
- А тебе хорошего дня.
И послав мне воздушный поцелуй, мужчина отключился.
Я еще какое-то время сидела на диване, зажав в руках телефон. Какой же он, все-таки! Как мне повезло!
Утром в понедельник на работу я тащилась с дикой неохотой. Вчера допоздна переписывались с Димой, он сообщал новости о состоянии друга и дел на фирме, и я категорически не выспалась, да и в целом настроение было какое-то подавленное.
У входа в здание встретила Стаса, которому искренне обрадовалась.
- Ты сегодня одна? - уточнил он, оглядывясь по сторонам. - Что-то я не заметил кареты твоего принца...
- Принц уехал, оставив бедную Золушку на растерзание злобной мачехе, - грустно вздохнула я.
- Уехал? Как уехал? Куда? - теперь уже Стас был серьезен.
- В Штаты улетел, по делам.
- Оу, держись, подруга. Наши коршуны, как узнают, не преминут поклевать твою несчастную головушку. Слишком уж многие завидовали тому, какого классного мужика ты себе отхватила. Успел он тут произвести впечатление.
Стас хмыкнул и пропустил меня первой на выход из лифта.
Ковыряясь с замком двери в кабинет, в конце коридора я заметила Валерия Ильича. Испугалась, что он захочет подойти пообщаться, но впопыхах уронила ключ на пол, из-за чего еще больше замешкалась.
Дерягин, однако, сделал вид, что увлеченно читает что-то в телефоне, и меня проигнорировал.
Странный он сегодня, - отметила я про себя, снимая пальто. - Но, может, решил, наконец, оставить меня в покое...
И потянулись рабочие будни. С каждым днем мне все меньше и меньше хотелось ходить на работу - теперь в каждом углу судачили о том, что Громов меня бросил, сбежал в Америку насовсем, и сердце мое навсегда разбито. Некоторые подходили открыто посочувствовать, некоторые злорадствовали. Но в целом атмосфера в компании вдруг резко перестала быть приятной.
Сжав зубы я упорно работала над завершением реорганизации, решив для себя, что как только доведу основную часть проекта до конца, сразу же подам заявление на увольнение. Вернется ли к тому времени Дима и возьмет ли меня работать к себе - об этом я пока старалась не думать. В крайнем случае, пойду куда-нибудь еще. Опыт у меня хороший, проблем с трудоустройством быть не должно.
Диме о своих переживаниях ничего не рассказывала, ему и так приходилось несладко. Состояние у друга оказалось серьезным, дела на фирме тоже шли не так хорошо, как он думал, и он разрывался между офисом и больницей, приползая в отель ближе к ночи. У меня в это время как раз наступало утро, и мы созванивались и болтали, пока он не начинал клевать носом, или я - опаздывать на работу.
Только эти ежеутренние беседы и не давали мне раскиснуть окончательно, заряжая толикой позитива на день.
Так прошла неделя, к концу которой стало ясно, что быстро вернуться Диме не удастся. Стива перевели, наконец, из реанимации в палату, но выписку обещали не раньше, чем через пару недель, а о работе велели забыть на полгода. И Дима разгребал накопившиеся дела, параллельно вводя в курс дела кого-то из сотрудников. Потенциал у парня был хороший, но ему требовалось время, чтобы вникнуть в детали и полноценно взять на себя руководство деятельностью фирмы. Так что возвращение в Москву откладывалось примерно на месяц, что безумно расстраивало и Диму, и меня.
С одной стороны, я была уверена и в своих чувствах, и в его, но с другой... все же за этот срок многое могло измениться, и мне было боязно.
Дима чувствовал, что меня что-то тревожит, постоянно расспрашивал о том, что происходит, и подбадривал меня как мог, но я все больше и больше скатывалась в уныние.
В довершение всего, через неделю подхватила какую-то нелепую разновидность желудочно-кишечной инфекции. Меня знобило, постоянно мутило, ломало кости, хотя температуры при этом не наблюдалось, и официального повода брать больничный, вроде, не было. Я пыталась, превозмогая недомогание, ходить на работу, но во вторник с утра попалась на глаза генеральному, который, оценив мой бледно-зеленый цвет лица, тут же отправил меня домой.
- Ты хочешь, чтобы Димон решил, что я тебя тут совсем замучал в его отсутствие? Бери-ка, дорогуша, такси и сиди дома, пока не будешь выглядеть огурцом!
- Хотя, - тут же поправился он, - огурцом ты выглядишь сейчас. В общем, чтобы в офисе ноги твоей не было до полного выздоровления! Нечего мне тут бациллы разносить! Можешь - работай из дома, не можешь - разберемся без тебя. Лежи, лечись. Мне подвиги во имя труда не нужны.
И если еще пару месяцев назад я бы искренне расстроилась и переживала, как же они там без меня, то в этот раз испытала только облегчение.
Диме решила ничего не говорить, чтобы не добавлять ему поводов для беспокойства, но Максим Семенович доложил о моем состоянии сам, так что вечером меня ждала лекция на тему того, как я себя совсем не берегу. Я, как могла, успокоила мужчину, заверив, что ничего серьезного со мной не происходит, половина Москвы болеет такой ерундой каждую осень и зиму, но он взял с меня клятвенное обещание на следующий же день сходить к врачу и ни в коем случае не умирать до его возвращения.