Страница 45 из 67
Я не нашлась, что ответить, и лишь участливо пожала плечами.
- Нет, я, конечно, понимаю, - продолжала женщина, которой моя поддержка, собственно, и не требовалась. - Америка его испортила. Деньги он, конечно стал зарабатывать хорошие, нам с отцом помогает, но татуировки эти его... Ну зачем так себя уродовать? Я не понимаю! А он, знаете, что говорит? Я, говорит, ищу такую, которая примет меня целиком, такого, какой я есть. И с работой, и с деньгами, и с татуировками тоже. Но вы их видели? Разве ж может это какой нормальной девушке понравится?
И снова я лишь молча пожала плечами, соглашаясь с тем, что я, пожалуй, не нормальная.
Чуть позже мы налили себе чай (Ольга Валерьевна так уже третью кружку - от непрекращающейся болтовни у нее, видимо, сохло горло, и питье шло на ура) и переместились на диван.
Димина мама продолжала вещать, теперь уже ударившись в воспоминания своей молодости. Ей почему-то захотелось поделиться историей о том, как красиво за ней ухаживал Димин отец, Олег Степанович, тогда еще молодой врач. Как после свадьбы она засела дома, посвятив себя мужу и хозяйству и надеясь на скорое появление в доме детей. Вспоминала, как долго не получалось у нее забеременеть, как они ходили по врачам, пытаясь решить этот вопрос, и уже потом, после того, как ей перевалило за тридцать, смирились и решили взять девочку из детдома. И как в результате в их с мужем жизни появился Дима...
В какой-то момент я отставила кружку на журнальный стол, откинулась на спинку дивана и, убаюканная лившейся без остановки речью женщины, прикрыла глаза.
Проснувшись, не сразу поняла, сколько сейчас времени, и где вообще я нахожусь. Спать еще хотелось сильно, поэтому я попыталась оценить обстановку, не открывая глаз.
Судя по ощущениям, лежала я уже не на диване, а на кровати. Сзади снова прижималось горячее мужское тело, значит кровать, скорее всего, была Димина. Как и рука, опять забравшаяся мне под футболку, но на этот раз по-хозяйски обхватывающая правую грудь.
Пока я пыталась сообразить, как мне на это вообще реагировать, пальцы вокруг полушария сжались чуть сильнее, и я поняла, что хозяин руки тоже не спит. Аккуратно перевернулась на другой бок, легла, почти уткнувшись нос в нос. Разглядеть выражение лица мужчины мне никак не удавалось, в комнате, как и за окном, было темно, и я немного растерялась. А потом сделала то, на что не решалась до этого ни разу - сама потянулась к мужским губам за поцелуем.
И он ответил, сначала нежно, едва уловимо касаясь своими губами моих, но постепенно напор возрастал, и вот уже его руки крепко обнимали меня за спину, прижимая все ближе и ближе, а я лихорадочно гладила мощные обнаженные плечи, впитывая через пальцы его тепло.
Не знаю, сколько времени мы так исступленно целовались, едва успевая делать судорожные вдохи, но в итоге я оказалась лежащей на спине, крепко прижатая к кровати тяжелым мужским телом. Руки его медленно, но неумолимо тянули вверх мою футболку, губы не выпускали из сладкого плена. И я сдалась. Отринула прочь стеснение и все сомнения, как никогда остро понимая, что хочу быть с этим мужчиной здесь и сейчас. Выгнулась, развела бедра, оплетая ногами его талию, потянула ближе к себе, вцепляясь руками в волосы.
Дима на секунду отстранился, взглянул мне в глаза, словно пытаясь найти там подтверждение твердости моих намерений, а потом резче рванул футболку вверх. К черту, к черту все!
И мы горели. Горели безумным огнем дикой, отчаянной страсти. Обжигались, соприкасаясь обнаженными телами, и плавились, соединяясь воедино.
Его уверенные и в то же время удивительно нежные руки были везде. Крепко сжимали мои бедра, дразнили соски, посылая по моему телу волны наслаждения, едва уловимо касались губ, опухших и ставших дико чувствительными от его поцелуев, и, казалось, он никак не мог насытится тем, что имеет. А я раскрывалась для него, отдавала всю себя без остатка, теряла разум и волю, и готова была душу продать, лишь бы сохранить это чувство единения, продлить чудесное ощущение наполненности, впитать его своим нутром и поселить там навеки.
Кажется, прошла вечность, пока мы, обессиленные, но удовлетворенные, отлепились-таки друг от друга, раскатились по разным сторонам кровати, чтобы отдышаться и осмыслить произошедшее. Хотя в моей голове на тот момент ни единой мысли не было.
А спустя буквально минуту Дима снова притянул меня к себе и заключил в крепкие объятия. Прижал к широкой груди, шумно выдохнул мне в волосы и потерся подбородком о мою макушку.
- Насть, - еле слышно прошептал он.
Я напряглась. Мне не хотелось портить этот момент разговорами, но руки мои покоились у Димы на талии, и закрыть ему рот не представлялось возможным.
Мужчина, безусловно, почувствовал мои терзания, но все же продолжил.
- Ты только ничего себе не придумывай, ладно? Оставь до утра. А сейчас давай просто будем вместе. Давай спать?
И я довольно кивнула, провела губами по его ключице, и с чувством полного удовлетворения закрыла глаза.
Следующее утро было, без сомнений, самым лучшим утром за всю мою жизнь. Началось оно, вопреки обыкновению, не со звона будильника, а со сладких поцелуев и аккуратных поглаживаний, когда за окном все еще было темно. Постепенно нежные прикосновения сменились более смелыми и откровенными ласками, и мы снова вспыхнули огнем, что сжигал наши тела ночью, чтобы потом воскресить их в каком-то совершенно новом виде. Но в этот раз, несмотря на то, что желание ничуть не потеряло своей остроты, мы любили друг друга очень трепетно, тягуче, впитывая каждый стон и каждый вдох, запечатлевая эти бесценные мгновения в сердцах.