Не мой выбор

Шёпот с трудом пробился сквозь странный шум в ушах ведьмочки, и с ещё большим трудом смысл слов достиг сознания. Лика медленно качнула головой, опасаясь, что более резкое движение закончится встречей с жёсткой столешницей. Однако и такая малость возымела последствия. Капля пота сорвалась со лба и упала на лист, размывая чернила. Лика порывисто встала. Звук отодвигаемого стула заставил учителя оторваться от записей.

– Вы что-то хотели? – господин Кармаи подслеповато щурился, глядя на ученицу сквозь круглые очки. Его дребезжащий голос звенел от нетерпения вернуться к прерванному занятию.

– Можно выйти? – спросила Лика и нехотя призналась: – Мне нехорошо.

– Конечно-конечно! – затараторил старик, поправив очки. Пальцы оставили белый след на щеке, но это не стало поводом для всеобщего веселья. Вниманием класса завладела дрожащая с ног до головы Лика, вцепившаяся в край стола.

Получив разрешение учителя, ведьмочка одним движением сгребла письменные принадлежности в сумку и нетвёрдым шагом направилась к выходу из кабинета. Господин Кармаи отвернулся к доске и продолжил скрипеть, а ученицы принялись перешёптываться вполголоса, обсуждая состояние одноклассницы. Лике же не было дела до чужих пересудов. Она с ужасом представляла, какой путь необходимо преодолеть до туалета, расположенного этажом ниже. О том, чтобы добраться до медпункта, и речи идти не могло!

***

Должность завуча имела ряд преимуществ, одним из которых госпожа Маркель считала весьма ограниченное количество часов, отведённых на преподавание. Ей нравилась организационная работа и возможность относительно свободно распоряжаться временем. Давно шли занятия, а женщина только-только появилась в школе. Её утро выдалось насыщенным, но поскольку оно прошло вне стен учебного заведения, то госпожа Маркель сделанные дела и за работу не считала!

Поднявшись на третий этаж, где располагался её кабинет, она увидела невысокую фигурку, облачённую в серую форму. Ученица шла очень медленно, одной рукой держась за стену. В голове дамы, всем сердцем радевшей за соблюдение правил, мгновенно родилась обвинительная речь, и первые слова готовы были сорваться с языка, но она внезапно поняла, что девушка направлялась не к лестнице, куда лежал бы путь прогульщицы. К тому же госпожа Маркель по длинному хвосту медно-рыжих спутанных волос определила личность ученицы.

– Ангелика! – окликнула она девушку, но та не остановилась и не обернулась, будто не слышала, что её звали.

Забеспокоившись, госпожа завуч ускорила шаг. С её габаритами этот поступок походил на подвиг, но особых результатов не принёс. Ученица давно уже скрылась в туалете, а госпожа Маркель до него только дошла. Распахнув неплотно прикрытую дверь, она замерла на пороге.

Ангелика стояла в центре комнаты. Журчание воды и прижатая к губам ладонь приглушали её рыдания. Причину истерики госпожа завуч сразу не определила, но, проследив за взглядом ученицы, вмиг пожалела о невозможности завизжать, закричать, или каким-либо другим образом выплеснуть отхвативший её ужас.

За минуты, потраченные госпожой Маркель на путь до уборной, Ангелика успела расстегнуть нижние пуговицы форменной блузки и вдоволь налюбоваться на проступивший символ: повёрнутый рожками вверх полумесяц и эллипс над ним. Теперь она обводила покрасневшую кожу вокруг чёрного знака, будто боялась дотронуться до него самого.

Сглотнув, госпожа Маркель взяла себя в руки и вспомнила о должностных обязанностях.

– Ангелика! – позвала она строгим голосом. На этот раз ученица её услышала и подняла взгляд. – Вам следует привести себя в порядок и отправиться домой, возможно… возможно, там вас уже ждут.

Девушка отрешённо кивнула, отняла ладонь от лица и принялась застёгивать пуговицы. Смотреть на неё было тяжело, но госпожа Маркель напомнила себе о том, что жалость может обернуться катастрофой. От одной только мысли об этом, между лопаток выступили холодные бисеринки пота.

– Не могли бы вы поторопиться, – попросила она.

Ангелика оставила пуговицы в покое и поправила лямку сумки.

Женщина оцепенела, когда девушка поравнялась с ней. Она нашла в себе силы лишь на то, чтобы повернуть голову и наблюдать за тем, как уже бывшая ученица покидает помещение и более твёрдым шагом идёт к лестнице.

Пять минут спустя госпожа Маркель бросилась к окну. Из него было прекрасно видно фигурку с ярко рыжими волосами в расхристанной блузке, спешившую прочь от стен здания. Когда она миновала школьные ворота, в комнату огласил шумный вздох облегчения.

***

Затерявшийся в горах дом меньше всего походил на хижину отшельника. Он напоминал пристанище мизантропа, уставшего от мирской суеты, но имевшего средства жить уединённо и с комфортом, совершая вылазки в большой мир исключительно ради необходимости пополнить продовольственный запас. Последнее в понимании Виктора означало наесться впрок на несколько недель. Порой он находил какую-нибудь очаровательную особу и приглашал побыть его гостьей. Тогда следующее посещение близлежащего города откладывалось на пару месяцев, поскольку человеческая еда могла храниться в холодильнике до полугода, а срок годности препаратов, восстанавливающих кровь, и вовсе составлял от двух до трёх лет.