Страница 67 из 187
За неплотно закрытой дверью раздался шум шагов и возбужденные голоса приближающихся к дому мужчин.
– Иди и уведи их подальше отсюда! – приказал Сайленсу инкатор. – И если мне еще хоть кто-нибудь помешает, то можешь попрощаться со своими сестричками!
Понимая, что Мэтт безоговорочно выполнит его наставления, и малейшее промедление с ее стороны закончится гибелью Виктории, Юлиана бросилась на улицу – звать на помощь всех, кого встретит на своем пути. Но выбежать из дома она не успела: Карминский втащил ее обратно и сильно передавил ей горло, не давая возможности дышать. Она задергалась в его руках, борясь с ним хоть за крошечный глоточек воздуха, но силы были слишком неравными. В ее грудной клетке разливалась жгучая боль, перед глазами плыли красные круги. Теряя сознание, она слышала, как Сайленс рассказывает подошедшим охранникам придуманную Карминским версию происшествия.
Очнулась она от душераздирающего крика Виктории. Его тут же оборвали, зажав девушке рот, и он перешел в полный безумной муки стон.
Юлиана с трудом повернулась на полу. Ее плечи и обмотанные скотчем запястья ломило, все тело сотрясала крупная, походившая на судороги дрожь. Душевная боль, и без того абсолютно непереносимая, нарастала с каждым новым стоном Тори. Разум грозил вот-вот перешагнуть грань безумия. Подняв голову как можно выше, девушка обрушила ее на пол. Потом еще и еще раз.
– На колени, – издевательски спокойно проговорил над ней Жнец. – Умоляй меня и, может быть, я сохраню ей жизнь.
В сердце девушки затеплился робкий лучик надежды. Она встала на колени и с жаром стала заклинать его пощадить Викторию, давая ему все мыслимые и немыслимые обещания. Некоторое время он наслаждался ее унижением, а потом сухим неприятным голосом прокаркал:
– Вот и пришла пора для первого урока, который ты сегодня должна усвоить, Юлиана. Помнишь, ты как-то говорила мне, что никогда не станешь передо мной унижаться и умолять меня о чем-то? Вижу, помнишь! И что теперь? Ты сломлена, как и Сайленс, и коленопреклоненно пресмыкаешься, упрашивая меня оставить жизнь этой никчемной вертихвостке! А знаешь, почему так происходит? Потому что ты привязалась к этой девчонке, прикипела к ней всей душой! А зря. Этого нельзя допускать ни в коем случае! Ведь привязанности делают нас такими уязвимыми, Юлиана... – Он сел возле нее на корточки и с издевательской лаской провел по ее слипшимся от слез волосам. – Если у тебя нет друзей или близких, то на тебя очень трудно воздействовать. Если ты никого не любишь, то ты практически неуязвима. Да, тебя могут убить, похитить, причинить тебе боль. Но это ничто в сравнении с тем, когда причиняют боль тем, кто тебе очень дорог. Поэтому никогда, слышишь, никогда не подвергай себя опасности, отдавая кому-то свое сердце! Иначе тобой будет очень легко манипулировать, угрожая предмету твоего обожания. Ты и так счастливица – у тебя нет любящей семьи. Радуйся этому и никогда не создавай собственную! Не заводи друзей. Людей надо использовать в своих целях, но ни в коем случае не любить их! – Он насильно повернул голову девушки, заставляя ее смотреть, как насилуют ее истекающую кровью от разрывов наперсницу. – Смотри, как эти подонки используют твою подружку! Они не любят ее. Но разве они не получают при этом удовольствия? Получают, да еще какое! Она беспомощна и подчинена им, и это их безумно заводит! Посмотри, они похожи на зверей! Думаешь, из-за пентакрина? Они приняли его совсем немного. Так, расслабиться… Их опьяняет осознание своего превосходства, возможность распоряжаться чужой жизнью. Власть над другими дает неописуемое, ни с чем не сравнимое чувство блаженства! Это самый сильный наркотик, поверь мне на слово, Юлиана! А власти у тебя будет много, очень много! И дружба в сравнении с ней – ничто!
– Будьте вы прокляты со своей властью! – прокричала она, изнемогая от невозможности помочь гибнущей Тори и страшнейшего чувства вины перед ней.
У нее вдруг началась кошмарная истерика, и она стала выкрикивать проклятья в адрес ее палача и Бога, допустившего такой беспредел. Так продолжалось, пока она не сорвала голос, а Карминский все удерживал ее, заставляя смотреть на происходящее зверство. Наконец судьба ненадолго сжалилась над ней, и девушка лишилась чувств.
Она пришла в себя от льющейся ей на лицо холодной воды. Голова раскалывалась от боли, горло сильно саднило. С трудом опираясь на связанные руки, Юлиана села на пол. В полной густых животных запахов комнате было почти тихо, криков больше не было. Слышалось только сопение и глупое мужское хихиканье. Она не сразу заметила валяющееся на полу истерзанное тело Виктории, выглядевшее точь-в-точь, как в ее ставшим явью кошмаре.
– Это было круто! – заявил Карминскому Кэйн. – Гораздо лучше, чем в первый раз! У вас еще есть кто-нибудь на примете, милорд?
– Тебе понравился секс, дорогая? – игнорируя его вопрос, спросил ученицу инкатор, снова убирая прилипшие к ее глазам мокрые прядки. – Хочешь в нем поучаствовать? Мальчики еще не насытились.