Страница 110 из 187
Приехавший на вызов врач встретил его идею без энтузиазма, но безропотно погрузил Юлиану в наркотический сон. Через два дня в университет явился верный своему слову король. На пару со Жнецом они с трудом растолкали крепко спящую девушку. Оберон пытался поговорить с ней, но связного диалога так и не получилось. Только после этого он поверил, что его воспитанница серьезно больна, и потребовал перевезти ее в больницу.
Инкатор заверил его, что врачи и так предпринимают все возможное для ее излечения, но король был непреклонен. К тому же он решил прислать к ней своего личного доктора, ибо стопроцентно доверял только ему.
К несчастью, королевский лекарь так и не доехал до студгородка. Как потом сказали эксперты, за рулем у него случился сердечный приступ. В результате он потерял управление, врезался в придорожный столб и погиб от травм прямо на месте.
Оберона это известие не столько огорчило, сколько насторожило, и он решил еще раз проведать Юлиану, на сей раз в больнице. Он застал ее мирно спавшей под капельницей. Валявшийся на соседней кровати с книгой в руках, Карминский вскинул на короля оскорбленный взгляд и встал.
– Вижу, вы мне больше не доверяете, – недовольно проговорил он.
Астарот нахмурился, глядя на восково-бледные черты лица своей воспитанницы, и хмуро ответил:
– Обижаешь, Эдмунд, я никогда тебе не доверял! Позови мне ее врача! Хотя нет, я сам это сделаю, чтобы ты не успел его проинструктировать, что мне говорить.
Инкатор передернул плечами и вернулся на свою кровать. Наивность Оберона его даже обидела. Неужели тот не понимает, что с первой минуты появления Юлианы в стационаре персонал получил инструкции, как отвечать на каждый из его вопросов?
Лечащий врач подтвердил королю, что девушка тяжело переносит грипп, плюс ко всему у нее тяжелый нервный срыв.
– Поэтому мы решили дать ее организму возможность восстановиться во сне, – закончил врач.
Когда он ушел, король гневно спросил Карминского:
– Срыв? В связи с чем? Опять ты ее довел?
– Я? – громко оскорбился тот. – Да я берегу ее пуще глаза! И если бы вы не дергали меня в тот день своими поручениями, с ней ничего бы не произошло!
Далее он во всех красках расписал Оберону, что на самом деле так подкосило Юлиану, и как он ее спас в день Бала хризантем. Рассказал, как не допустил, чтобы ее имя упоминалось хоть в одном из полицейских протоколов, дабы его не трепали все, кому не лень.
Астарот принес разобиженному инкатору свои извинения, пожурил его за то, что тот не рассказал ему об этой трагедии раньше и уехал в полицию перепроверять его слова. Когда ему и там повторили все слово в слово, он решил поверить Карминскому до тех пор, пока Юлиана не очнется.
Но потом ему стало не до нее. Снова набиравшая силу война требовала денег, и Оберон отправился в вынужденное турне по странам-союзницам с просьбами о помощи.
Четыре дня Карминский не решался разбудить Юлиану, опасаясь, что она и правда стала чокнутой. Но пустая трата времени бесила его, к тому же врач постоянно жужжал ему на ухо, что ей нужен хороший психолог, а не наркотики, и он в конце концов сдался.
Едва девушка открыла глаза, как он стал засыпать ее вопросами, проверяя ее рассудок. Еще ничего не соображавшая Юлиана автоматически отвечала на них, даже не понимая, кто их задает. И хотя ее речь была сильно замедленной, было ясно, что с головой у нее полный порядок.
Карминский так и не понял, притворным было ее временное помешательство или настоящим. Когда врачи признали состояние девушки удовлетворительным, он объявил им, что забирает ее домой.
Когда они вместе вышли из отделения, он, как бы невзначай, обронил:
– Сюда на днях попал твой хороший знакомый. Хочешь его навестить?
– Кто? – только и смогла спросить обомлевшая Юлиана.
– Пойдем, посмотришь! – хитро улыбнулся Жнец.
Он привел ее в отделение интенсивной терапии. Посреди небольшой палаты стояла высокая кровать, от которой во все стороны тянулось множество трубок и проводов. На ней лежал багрово-синий от побоев Эндрю Нортон.
Девушка громко вскрикнула и кинулась к кровати. Нортон приоткрыл сильно опухшие глаза и что-то невнятно прохрипел. Присоединенная к нему аппаратура часто запикала.
– О, господи! Что с ним? – заламывая руки, спросила Юлиана.
– Перелом гортани, множественные переломы ребер, сильное сотрясение мозга. Плюс отбиты почки, и ему до конца жизни придется жить на гемодиализе. Его позавчера избили. Эндрю, кому же вы так досадили? – ехидно осведомился инкатор.