Грядет зима

- Хайк! - к счастью, Шуна, Халар, Берта и Капи не подкачали. Мы мчались по долине меж двумя холмами, и сегодня мои пальцы держались за спинку нарты так, словно от этого зависела моя жизнь. Что вы, гораздо больше, чем жизнь. Честь и достоинство. Знаю, знаю, говорят, чтобы нравиться мужчинам, нужно им подчиняться и не пытаться выглядеть умнее. Я совершаю величайшую ошибку, пытаясь делать нечто иное. Но... не хочу притворяться глупее, чем я есть. К чему мне это? Не на всю же жизнь поглупеть непонятно ради чего и кого. Так что, пусть граф терпит. Меня. Договор есть договор. - Ха! - кричу Халару и Берте. Они в первой двойке, мозг нашей упряжки. Шуна и Капи - скорее, двигатели, сила без особого ума. Халар послушно поворачивает налево, я сливаюсь с нартой в единое целое и лечу вперед, и ветер мне нипочем - тюлений жир надежно охраняет кожу.

Граф катит своей дорогой и вовсе меня не пытается нагнать. Что с ним, в самом деле? Не принял мой вызов? Едет такой сосредоточенный. Мне сделалось грустно. Мог бы и подыграть.

- Джи, - приказываю своим псам. И мы перестаем нарезать повороты, хотя это и здорово.

Перед нами еще маленький холм. Руперт уже взбирается наверх, пока я тут выделываюсь со своими «Джи» и «Ха». Нельзя отстать!

- Хайк! Хайк! - кричу я в азарте феминизма. И... налетаю на какой-то не то камень, не то корягу. Бах! Сани подскакивают, собаки дергаются, я взмываю в небо и тут же лечу в холм лицом с криком испуга.

Графу пора завязывать с договором. Он бросает своих собак и бежит ко мне. К счастью, снег меня принял в мягкие объятия, и ничего страшного, кроме перепуга, со мной не случилось. Но я целиком и полностью раскаялась в своих глупых замашках. На время.

- Не понимаю, хобби у тебя такое, что ли - убиваться при каждом удобном случае? - в гневе подбегает граф, утопая в сугробе чуть ли не по колено. Тут глубокий снег. - Цела? - ощупывает мои руки и ноги. Я мотаю головой сокрушенно. Честно, в полете жизнь перед глазами пролетела. Не знаю, реальная ли, фальшивая ли, но... Я вздрагиваю и ударяю его кулаком в грудь. Не надо было из себя равнодушие строить. Руперт усмехается. - Цела, - говорит как бы сам себе. А из его нарты высунулись испуганные донельзя Дэн и Бу. Они уже на вершине. - Ах ты, душа моя, - щелкает Руп меня по носу, я хмурюсь в ответ на его рукораспускательство, - это уже перестает быть смешным.

- Именно это я и говорила, - ворчу я. - Что отношения со временем неизбежно приходят к переломному моменту. И тогда откровенность все может испортить навсегда.

- О какой откровенности речь? - риторически спрашивает граф, спускаясь за моими собаками.

- Госпожа! - кричат Дэн и Пшитулян со своей нарты. - Идите сюда скорее!

Я, насупившись, иду к ним. Граф сам не знает, что ему надо. У нас давно этот самый переломный момент, а он глупо держится договора. Который нам обоим приносит только неудобства. Ему приходится нянчиться со мной, а мне - терпеть его подшучивания и влипать все глубже в ненужной привязанности. Ведь буду скучать, когда расстанемся, никуда не денусь...

С холма открылся вид на морской залив. Красотень! Прямо под нами маленькая деревня, а чуть дальше светится огнем маяка городок с гаванью, и даже стоят два корабля со спущенными парусами. Залив окружают холмы, такие как этот, и лишь узкий проход в сторону горизонта выходит к настоящему безбрежному морю. Лед затянул только кромку воды у берега и оказался засыпан снегом, а дальше на редких льдинах и зелено-лазурной глади блистает солнце, так что глаз не отвести. А если не отведешь, правда, то ослепнешь.

- То еще зрелище, верно? - незаметно сзади оказался граф и непонятно зачем положил мне руку на талию и немного притянул к себе. Глупости. Это его договор не обязывает творить. Я попыталась выскользнуть, но он держал крепко, как и всегда. - Начнем искать Эдель с кабачка, - прошептал он мне в ухо, и снова аж горячо стало.

- С кабачка?! - перехватило у меня дыхание, я даже забыла про руку его на непотребном месте. - К чему... это?

- Все слухи собираются там. К тому же, ты приходишь в такой восторг при виде жареных колбасок, что не могу отказать себе в таком удовольствии, - засмеялся граф мне прямо в лицо, все еще находясь страшно близко. Я хотела его отпихнуть, но тут он сам отпустил меня: - Только, умоляю, не нужно гонок, свет мой. Не хотелось бы, чтобы наш договор развязала твоя смерть.

- Ты меня все равно не отпускаешь, - возразила я строптиво, становясь на полозья своей нарты.

- А ты этого хочешь? - тут же вернулось его лицо к моему. Я округлила глаза. Он хмыкнул и отпрянул, стал на свое место каюра: - Хайк! - и мы понеслись со склона, взметая столбы снежной пыли.

 

Наконец. У графа и тут, конечно, были знакомые, так что собаки и нарты остались у высокого худого и мне смутно знакомого лица - херра Вольдемара. Руперт же, бесцеремонно схватив меня за руку, потянул по улочкам деревни. Здесь были и двухэтажные домики, на подоконниках которых лежал снег. И лавки с завораживающе пахнущими кренделями. И гомонящий базар, «благоухающий» свежими и не очень морепродуктами, словно одесский Привоз. И сапожная мастерская с висящим ботинком под вывеской. И высокая карусель с лентами на площади, и леденцы на палочках. Ребятишки, которым с каруселью или леденцами не повезло, не унывали, а носились с криками и играли в снежки.

Бу и Дэн тихо сидели у меня в заплечной сумке, не показывая носа. Что бы могло твориться здесь? Несмотря на близость графа, у меня было чувство, что я сунулась в осиное гнездо. Ну да, если я и правда сейчас сунусь в чужой сюжет, кто знает, что мне грозит. За каждым углом мне виделся шпионский триллер. Но ничего такого не произошло, я даже немного разочаровалась.

В кабачке нам подали жареную рыбу с рисом вместо колбасок. Надо сказать, я была не так уж и рада. Ненавижу косточки в жареной рыбе. Но не воротить ведь носом перед Рупертом.