Страница 40 из 61
- Нет, Юлия достала его откуда-то сверху. С полки над левой тумбой. Она прошло вдоль тумбы… - Рассказывая, Евдокия так углубилась в воспоминание, в воспроизводство, что даже подняла правую руку далеко вверх и поболтала в воздухе пальцами, как будто некую работу над головой произвела. - Да. Точно. Она еще на цыпочки вставала. Потом, достав графин, внимательно осмотрела его дно – нет ли пыли? – Дуся повторила все действия Котовой в пантомиме. Отрешенное лицо Евдокии по каким-то странным, мистическим законам мимики и психики, стало неуловимо напоминать новую Дусину приятельницу. - Юля вообще, Паршин, чистюля. Если бы на прозрачном стеклянном графине были хоть какие-то пылинки или подсохшие капли, она бы обязательно его ополоснула. Как сделала с соковыжималкой для цитрусовых. Юля нашла ее на полке за другими агрегатами, оглядела со всех сторон, помыла и только тогда начала выжимать сок.
Дуся закончила и как будто бы очнулась. Посмотрела на Командира с преданностью новобранца, инструктируемого перед первой стрельбой из автомата.
- Хорошо, - высказался Паршин и тут же поправился: - Точнее, ничего хорошего. Следуя твоим словам, на этой посуде яда не могло быть. Идем дальше. Где стоят у Махотиной бокалы, я сам помню – на самом видном месте. К вам во вторник приходили Котовы и Рощины…
- Соболезнования по поводу заключения приносили, - быстро вставила Землероева.
- Понятно, что не фотки из вояжа поглядеть, - поморщился сыщик. – Как думаешь, кто-то из них мог, ну… капнуть что-то на стаканы, нанести яд на ободки…
Понял, что морозит полную чепуху, и отмахнулся:
- Нет, яд, Дуся, был в только что выжатом соке, в графине. Принимаю, что пустой шприц с иглой в чехле Юльке могли подбросить, но сок… Евдокия, сок был выжат на твоих глазах, грейпфрутовые шкурки с ошметками мякоти, проверили – они чистые! Давай вспоминай хотя бы, как к вам прилетели Рощины и бабушка. Весь вечер поминутно вспоминай! И вторник. Кто что делал, что трогал, что говорил…
Дусе было уже стыдно за недавние гадкие слова в адрес дорогого сыщика.
Наверное, она так выступила, плохо проснувшись. И напившись. И вообще – по полной дури, в несознанке.
Олег делал все, что мог. Яд нашли у Юли. В квартире два дня никто не появлялся.
Только сейчас, поняв во всей мере, что вопросы Паршин задает скорее для проформы - еще раз обсудить, лазейки поискать, - Евдокия широко распахнула глаза:
- Олег, я ничего не понимаю… Юля не могла меня отравить… Не могла захотеть отравиться сама… Зачем?! Она все делала на моих глазах: фрукты выжимала, ободки стаканов солью оформляла – я наблюдала за каждым жестом, училась! Она ничего от меня не скрывала! Ни разу спиной графин не закрыла, он вообще в стороне возле мойки стоял, у меня на виду!
- А шампанское? – жестко спросил Олег.
- Открыла. Сразу налила. Закрыла специальной крышкой с упором. Все. Бокал поставила так близко ко мне, что я не могла не заметить, если бы она туда что-то добавила. Хотя… - Евдокия на мгновение прикрыла глаза. – Яд она могла добавить в пустой бокал, прежде чем наполнять его шампанским… Когда Юлия брала бокал с полки, то загораживала его спиной. Какое-то время. Очень короткое. – Евдокия открыла веки, пристально поглядела на Паршина: - Олег, Юля что – фокусник? Рукав кофты – три четверти. Она зажала шприц с ядом между пальцев, накапала, прыснула мне яду и незаметно в кармашек припрятала?
На насмешливый Дусин тон Командир не клюнул.
- Евдокия Землероева, о том, что вы не видели бокал все время, вас, я надеюсь, спросят на суде. Если, конечно, он будет, если Юля выживет. – И закончил не так официально: - Тебя, Дуська, испытают в хвост и в гриву. У Махотиной есть адвокат, тебе такого не купить, разве что квартиру продашь.
У Дуси была хорошая голова и быстрая реакция. Услышав слова Паршина, она чуть воздухом не подавилась. Вытянула шею вперед, совсем как у гусыни, глаза наружу выкатила.
- Ты что, в самом деле считаешь, будто меня могут обвинить в попытке отравления Юлии?!
- Своя рубашка ближе к телу. Адвокатам лучше платят за оправдательные приговоры. Из двух девушек, одновременно находящихся в запертой квартире, утопить надо одну. Другого выхода нет – к вам никто не заходил. Ты момент, когда Юля закрывала от тебя бокал спиной, хорошо запомни.
Еще недавно Паршину казалось, что Дусины глаза распахнулись в невозможную ширь. Но он ошибся. Любая жидкость дает эффект увеличения. Заполнившись слезами, глазищи Дуси стали такими выпуклыми, что показалось, сейчас они вытекут или вывалятся прямо в подол голубенького цвета.
Олег решил, что Дусю очень впечатлил рассказ о грозном, ушлом адвокате.
Он вновь представил все неверно.
До Землероевой дошло, как сильно она ошибалась в друге.
Первоначально Дуся решила, что все дело в хитрых ментовских заморочках и комбинациях. Паршин струсил. Или его вынудили стать трусливым. Поднять лапки. Уйти в тину, юркнуть в тень…
А надо было сразу говорить, что на суде будут не столько его закадычных друзей слушать, сколь разудалому адвокату внимать! В числе двенадцати присяжных.
- Паршин, - икнула Дуся, - что ж делать-то, а? Ты ж понимаешь – Юля ж меня… то есть себя не убивала… не собиралась убивать… - Повторное икание подтвердило нервическое состояние помощницы. – Ты ж понимаешь… это ж было как-то сделано…
- Как? – жестко оборвал страдания Дусиной диафрагмы Паршин. – «Ж-ж», тут не прокатят.