Страница 18 из 133
Полковник Зеленов остановил её жестом:
- Я ведь чувствовал, что умираю. Твоя водичка живой прохладой внутри прошла, жар смыла… Если бы не ты…
Аля недоверчиво покачала головой.
- Принеси сюда фляжку, - приказал полковник.
Он покрутил фляжку, понюхал:
- И вправду вода…
- Пейте, - робко предложила Аля, видя, как жадно смотрит раненый на фляжку.
Полковник с сомнением покачал головой:
- Разве только глоток…
Отпил и вправду глоток, вернул фляжку:
- Тебе нужнее. Вот закончится война – покажешь мне место, где воду набрала.
Полковника увезли к вечеру, а Аля стала потихоньку от сестричек самых тяжелых раненых своей водицей поить. Все, как один, выжили, быстро на поправку пошли. Тогда поверила она наконец в силу живой воды. Да только к тому времени опустела фляжка.
В первое же лето после победы обошла Аля все окрестности родного села от Шашикмана до Улиты, проверила все ручьи, родники и речки. Ездила даже на Каракольские озёра – но живой воды не нашла.
Отец Сеньки, Семён, сгинул в лагерях, мать, тётя Таисья, умерла в 44-ом от туберкулёза, оставив трёх девчонок с полуглухой бабкой Федотьей. А самого парня, подарившего когда-то фляжку с живой водой Але, в Онгудае никто больше не видел. Соседки в один голос твердили, что похоронку на Семёна не приносили. Аля и сама несколько раз делала запросы – да всё без толку.
Так и потерялся на земле след её соседа, поделившегося когда-то с Алей тайной живой водицы…
А вскоре и вовсе стало не до этого. Осенью 45-го умерла мать Али.
22-летняя Аля осталась за мать семерым братьям и сёстрам. Младшей, Полинке, было всего 8 лет, старшему, Саше – 17.
Аля так и не вышла замуж, одна подняла всех детей. Всех выучила в школе, а кого и в техникуме. Младшая, Полинка, закончила институт аж в самом Ленинграде. Там и вышла замуж, родила дочку, Наташу. Да только не пожилось ей с мужем. «Фу ты – ну ты!» - ворчала тётя Аля, разглядывая фотографии важного круглолицего мужчины – отца Наташи.
Девочке было четыре года, когда Поля вернулась в Онгудай. К той поре в родном селе из всей семьи осталось только трое – сама Аля да двое братьев. Остальные разъехались по всей большой стране.
Конечно, Аля оставила сестру с дочкой у себя. И в школу маленькая Туся пошла в Онгудае. А вот после десятого класса остаться тут не захотела. Уехала в город, и не куда поближе – в Горно-Алтайск или в Бийск, а в Томск. Тётя Аля тогда смирилась, подумала – хорошо хоть в Ленинград не укатила, как Полина в своё время.
Только, видно, суждено было и Наташе повторить судьбу матери. Девушка училась на четвёртом курсе, когда её отыскали через адвокатскую контору. В Ленинграде умерла бабушка по линии отца. Квартиру, неожиданно для всех, Амалия Сергеевна завещала внучке.
Папаша, такой же важный, как на фотографии 15-летней давности и ещё более круглый и лощёный, сдержанность свою утратил. И кричал, и брызгал слюной, и ногами топал. Но, в конце концов, и он отступился – завещание было составлено так хитро, что отсудить у дочки квартиру отец не смог.
Наташа влюбилась в Ленинград с первого взгляда и без особых сожалений уехала из Томска. Перевелась в институте на заочное, наездами, во время сессий, навещала мать и тётушку в Онгудае.
А вскоре выскочила замуж. Мать с тёткой в два голоса уговаривали упрямицу подождать, проверить свои чувства. Куда там! Нырнула в любовь, как в омут. Светилась вся. Не ходила – летала. Да только недолго это счастье длилось.
Наташа никогда не жаловалась, не рассказывала, и что там творилось в семье у племянницы, почему ушла она от мужа – никто так и не узнал.
Возвращаться в Ленинград отказалась наотрез. Думали сначала продать бабкину квартиру, но Полина воспротивилась, сама перебралась в Питер. Надеялась, что Наташа одумается, вернётся, но та так и осталась жить в Томске.
tАля задремала и не слышала, как Лера и Наташа вернулись в дом.
*******
- Максим, - осторожно спросила Катя, провожая парня к дверям. – У тебя неприятности?
Он дёрнулся:
- С чего ты взяла?
- Ну, не знаю, - Кате стало неуютно под взглядом Макса. – Ты очень изменился…
Ей вдруг показалось, что сейчас он скажет какую-нибудь ерунду, вроде: «Все люди меняются». Но Макс взял её за плечи и притянул к себе.
- Прости, - тихо сказал он и, отстранившись, обнадёжил. – Если я разлюблю тебя, ты узнаешь об этом первой.
Катя закрыла за Максимом дверь и подошла к окну, чтобы увидеть, как он бежит к остановке. Она всегда провожала его и всегда за него тревожилась.