Онгудай. Чёрная вода

Все каникулы Димка провалялся в кровати. Он ужасно злился на Вику, вызвонившую с Алтая его мать. Как все мужчины, Дима ужасно не любил врачей и считал, что они способны залечить до смерти. Всё же он отстоял право лечиться дома. Больница с серыми простынями и такой же серой, склизкой кашей вызывала у него приступ тошноты. А так как ему всё равно кололи только витамины, Лиза сдалась. Она перевезла его в квартиру своей старой знакомой. Мария Сергеевна была стара в прямом смысле этого слова – пергаментная сухая кожа, склероз и стойкая, маниакальная боязнь воров. Димка искренне недоумевал, за что там было бояться. Во всей квартире можно было украсть только обои. Хотя, может быть, старушка где-нибудь прятала свои сокровища? Ну там, старинные кольца и серьги, столовое серебро и прочую дребедень? Димка всерьёз задумывался над этим, когда часами лежал, глядя в потолок. Мамочка следила за тем, чтобы он не вставал, и право ходить до туалета Дима отстоял с боем.

Хуже всего было то, что у его телефона сдохла батарея. Зарядник остался в общежитии, но съездить за ним мама отказывалась.

- Нечего глаза портить, - заявляла она. – А то я не знаю – будешь в свои игрушки играть, а тебе нельзя напрягаться. Девочкам твоим я телефон Марии Сергеевны дала. Каждый день названивают. Привет тебе от Вики и Танечки. А тебе кто больше нравится?

- Никто, - психовал Димка.

Уже несколько дней он не говорил с Лерой. Объяснить маме, что девушка уже сходит с ума от тревоги в своём Питере, Дима не мог. Подумав хорошенько, он понял, что у него нет иного выхода, кроме ночной операции. Разница во времени позволяла Диме позвонить Лере после двенадцати, когда маман и старушка-хозяйка улягутся спать.

Он гениально притворился спящим, когда мама зашла в его спальню с вечерним обходом. Мама включила допотопный ночник, чтобы сын не споткнулся, если захочет встать ночью. Когда она тихо вышла, Дима раскрыл глаза. Главное было не уснуть. За его дверью продолжалась тихая вечерняя жизнь. Мама вполголоса разговаривала с Марией Сергеевной, потом старушка несколько раз проверяла все свои запоры. Дима в качестве защитника вызывал у неё большие сомнения. Ежевечерний ритуал выполнялся в навсегда заведённом порядке. Скоро до Димы донёсся слабый запах стариковских мазей и притираний. Ещё немного – и дамы погасят свет. Первые две-три ночи мама почти не спала, без конца проверяя Диму. Теперь она, конечно, немного успокоилась, но с его мамой надо держать ухо востро.

Лиза долго пытала сына, что с ним произошло. «Упал», - упрямо твердил он, но материнское сердце чувствовало ложь. Дима был нервным, дёрганным. И мучила его не только головная боль.

Сейчас, в наступившей ночной тишине, Лиза долго лежала без сна, и поэтому услышала, как Димка на цыпочках вышел из своей комнаты. Это было странно. Обычно сынок ходил как маленький грациозный бегемотик, сметая на своём пути некстати попавшиеся предметы. Ещё больше её насторожил странный шорох. Лиза осторожно выглянула из своей комнаты. Дима шёл к туалету, таща за собой телефонный шнур.

Нахмурившись, Лиза отступила вглубь комнаты. Если она помешает ему сейчас, то никогда не узнает, кому он звонил. Лиза была убеждена, что в том, что случилось с Димкой, замешана женщина. Она стояла, вслушиваясь в торопливый, невнятный говорок, но улавливала только отдельные слова. Однако имя, произнесённое сыном, заставило Лизу вздрогнуть. Женщина осторожно приоткрыла дверь и снова услышала нежное Димкино: «Лерочка!» Она задохнулась от волнения, и долго стояла, прижавшись к стене, пытаясь успокоиться. Был только один способ узнать, та ли это Лера, и огромным усилием воли Лиза заставила себя затаиться, ничем не выдать себя Диме.

Время действовать наступило, когда её здоровенный дурачок прошлёпал назад в спальню. Лиза дождалась, пока он уснёт. К счастью, травма не лишила Диму сна, и скоро тот засопел, успокоенный разговором со своей принцессой.

Узнать телефон, по которому звонил Димка, не составило труда. Номер был питерский, и Лиза нахмурилась от неприятного предчувствия.

Она позвонила на следующий день с переговорного пункта. Голос женщины, снявший трубку, Лиза знала с детства.

 

***************

 

Некоторое время после того, как Женя закончила играть, в студии стояла тишина. Это была особая тишина, в которой ещё жил призрак музыки. И в этой тишине явственно раздался еле слышный вздох Максима, наконец посмевшего перевести дыхание.

Аня была напряжена, как струна. Она сидела, гордо выпрямив спину, готовая защищаться до последнего. Взглянув на Максима, девушка презрительно скривилась. Вот кто сдался без боя. Стоило ли затевать всё ради этого ничтожества?! Максим не сводил с Жеки лихорадочно блестевших глаз. Похоже, эта недотёпа в одно мгновение стала его кумиром.

Аня вспомнила первую встречу с Максом, разлетевшиеся Женькины ноты, и то, как Максим жадно читал их с листа, выуживая из грязной лужи. Аня с самого начала не значила для него ничего, она была лишь посредником между двумя одержимыми музыкой, одинаково сумасшедшими людьми. От ярости и унижения у Анечки сжались кулаки. Она вся подобралась, готовая к бою.

Но Артемьев удивил её и на этот раз. Он улыбнулся Жене, медленно перевёл взгляд на Максима, чуть усмехнулся, заметив напряжённый взгляд Ани.

- Великолепно, - просто сказал Игорь. – Что ж, вы нужны мне…оба.