Страница 22 из 39
Вук же посапывал в рюкзаке, том самом, с которым много лет назад она уходила из родного города. Его не беспокоил дождь, он окапался в вещах девочки и лишь изредка просыпаясь, высовывал свою мордочку, что бы проверить обстановку.
Первую остановку они сделали в лесу. После целого дня полета у девочки болело все тело, а в частности спина и то, что пониже. Так же побаливало горло, но лекарственный настой быстро исправил ситуацию. Устроились они на ночевку под огромным дубом. Этот лес казался Вирге каким то враждебным, она, привычная к своему, яркому для нее даже в самый хмурый день лесу, чувствовала себя не спокойно, липкий страх скатывался капелькой пота по ее спине и бегал мурашками по ее коже, сделал ее движения более резкими и какими то дергаными. Поставив самый сильный из барьеров, что только знала, Веточка уснула в корнях старого дерева. Сон ее был неспокоен и проснулась она уже привычно разбитой. Это ощущение преследовало с того злополучного утра.
Позавтракав, они отправились в путь. Мышь устроился в рюкзаке, а девочка, покряхтев, забралась на повисшую в воздухе метлу. Погода все так же не радовала. Низко нависшие тучи и пронзительный холодный ветер, трепавший ее волосы и подол платья, делали и так плохое настроение девочки еще гаже.
Их сегодняшний полет закончился намного раньше, чем вчерашний, зато сменился на несколько часовой поход по буеракам и грязи.
Лес, в который они спустились, оказался еще страшней, чем предыдущей. Нет, Вирга не чувствовала негатив и настороженность как в прошлый раз, сейчас, ступая по некогда дремучему лесу девочка не чувствовала не чего, и это пугало ее намного больше. Создавалось впечатление, будто сама жизнь покинула это место. Нет, в лесу не было тихо, журчал ручей, пели птицы, бегали кролики, даже лесной кабанчик был, но не было того чувства жизни, что присутствовал в лесах Дэмонии. Здесь было пусто и одиноко. Вирге хотелось плакать, пожалеть этот лес и в тоже время убраться отсюда как можно быстрее. Вирга ускорила шаг. Спустя пару часов они с Вуком выбрались на наезженный тракт и шли уже по нему. Встреченные ими путешественники все были злы и угрюмы.
Ни кто не улыбался и не останавливался поболтать за жизнь, каждый ехал, погрузившись в свои мысли, и смотрели волком друг на друга.
В глазах ведьмы они были глубоко несчастными людьми. Даже позолоченные и дорого украшенные кареты не изменили ее мнения.
В глаза этих людей укоренился страх и ненависть, зависть и боль. На каждом из них лежит след Госпожи Порогов.
К входу к городу Веточка с мышонком дошли поздним вечером. Ворота уже собирались закрываться, и старый усатый стражник был очень недоволен, что какая-то странная, длинноволосая, рыжуха мешает ему выполнять свой долг, но брошенные монеты своим звоном развеяли его не довольствие, как не бывало.
Деньги стражник любил больше всего на свете, и если бы ему предложили хорошую сумму, то он пожалуй и свою мать бы продал, да вот не задача, не находилось идиота, желающего приобрести вредную, склочную старуху, что уже почти сотню лет топчет этот мир, и отравляет жизнь всем своим многочисленным родственникам. Будь в ней хоть крупица дара, и он был бы первым то побежал доносить на нее инквизиции, да вот, увы, баба была хоть и склочная, но не колдовка, а без приличной уплаты кроваво-балахонники, как называл их люд между собой, отказывались ее сжигать. Лишних денег у стражника не было. Вот и продолжает она трепать нервы своим «любимым» родственникам.
Подкинув деньги на ладони, и сально улыбнувшись, в след уже шедшей по улице города девочке он представлял, как сейчас отправиться в кабак, где напеться, попутно прикупив себе дам для тела.
Как говориться: Жена для сердца, любовница для души, а проститутка для тела»
Весело насвистывая, он отправился заливать глаза.
Веточка шла по узеньким уличкам родного некогда города. Вук все так же продолжал прятаться в рюкзаке, но не забывал подглядывать. Нуар выглядел еще хуже, чем был раньше. Нет, архитектура особо не изменилась, но вот ужасная вонь и стекающие по тратуару отходы жизни-деятельности, что выливались прямо из окон, краше его не делали. Похоже, что, на и так плохо работающую канализацию, окончательно поставили крест.
Туда-сюда метались огромные, размером с кошку крысы. Зайдя в очередной переулок, девочка вылетела из него пробкой, зажимая обеими руками рот.
Там огромная стая крыс пожирали крупных размеров пса. Вытерев слезы, она отправилась дальше.
Она решила временно пожить в доме купца, духу которого когда то помогла.
Дом стоял, как и прежде в ужасном состоянии, но теперь от него прежнего он отличался тем, что был жилым.
Его обосновала местная малолетняя банда сирот. Но поняла это девочка лишь тогда, когда ее окружила группа мальчишек, от десяти до семнадцати лет. Все они мерзко ухмылялись и поигрывали оружием, отправляя в ее адрес сальные шуточки и пытаясь потрогать.
Она, было, хотела с ними договориться, но стоило взглянуть в глаза их лидеру, худому угловатому парню с очень длинными руками и большими потными ладонями, но по его колючему, сумасшедшему взгляду, поняла, что диалога не получиться.
Силу ей использовать было нельзя, пришлось вспоминать, хорошо забытые навыки.
Вмазав между ног парню, что перекрывал ей путь, она ласточкой сиганула в оконный проем.
Кинувшись со всех ног вниз по улице, расталкивая прохожих, она слышала за своей спиной улюлюканье шпаны. Девочка молила всех богов, что бы ей не пришлось раньше времени встретиться с Госпожой Порогов. И боги услышали ее молитвы.
Кто-то, с силой дернув ее за руку, втащил в переулок, а затем протащил через него и запихнул в неприметный лаз, ведущий в подвал ветхого, почти развалившегося здания.
Ее спасителем оказался сын лешего. Что он делал в городе, был тот еще вопрос. Мальчик был на голову выше Вирги, у него забавно торчали уши, и был прямой, острый нос, голубые, видимо доставшиеся от матери глаза, смотрели на девочку как на самую последнюю дуру.
- У тебя что, две жизни что ли?
-Что?
- Дура, спрашиваю?
- Сам ты идиот!
-Будь я идиотом, я был бы тобой! Ты бы еще сразу к инквизиторам пошла. Ходишь тут по бедным районам павой расфуфыриной, платье дорогое, сапожки, волосы вообще отпустила как гриву лошадиную.
-А с волосами то, что не так? – девочка схватилась на лелеемую, ею с детства косу
Она была предметом ее гордости. Длинные, достающие до середины бедра, густые рыжие как пламя волосы, что всегда заплетались в красивые сложные косы, заставляли скрипеть зубами не одних модниц и первых красавец.
-Нет, с ними все отлично. Если ты, конечно, хочешь попасть на костер или в бордель. Есть еще конечно вариант, что с тобой повеселиться какая ни будь из банд.
-И что ты предлагаешь? – нахмурилась ведьмочка
Мальчик протянул ей нож. Она повертела его в руках, вздохнув, поднесла к волосам, и не смогла избавиться от любимой, но теперь опасной для жизни части тела.
-Давай я.
Мальчик отобрал у нее нож и парой ловких движений, отрезал ей косу, подравняв неровные пряди, подстриг ее подобно себе.
Теперь на ее голове, вместо красивого каскада волос был жалкий ежик. Прическу девочке было жалко до слез, но волосы можно еще отрастить, а новую жизнь нет.
- Так, теперь на, переодевайся.
Он кинул ей бесформенную серую рубаху и такие же штаны.
- Обувь можешь оставить. На твою ногу у меня не чего нет.
- Спасибо – поблагодарила девочка толи за помощь, то ли за то, что хоть обувь ей оставить разрешили
- Тебя звать то как, дура?
- Я не дура! Я Вирга
-А я Ель. Вот, хорошо, остался только последний штрих
Набрав в ладонь сажи из прогоревшего костра, он хорошенько размазал ее по лицу девочки
- Вот теперь идеально. Теперь и не узнать, что когда то по улицам нимфой бегала.
- Слушай Ель. Можно задать тебе один вопрос?
-Ну, задавай, если один.
- А почему ты живешь здесь?
- В смысле? А где мне еще жить? Это мой дом. Я сам его себе нашел.
- Нет, ты меня не понял. Почему ты живешь в этом городе? Тебя же должны были забрать.
- Да понял я. Не дурак, в отличие от некоторых. Некому меня забирать. Мамка родами скопытилась, а отца еще до моего рождения инквизиторы порешили. Ты сама то, какими судьбами в наше захолустье? Обычно все отсюда валят, но не как не возвращаются.
-По делам я.
-Ну-ну. И какие же это могут быть дела у ведьмы здесь? В Чистом Городе?
- Да не такой он уж и чистый. Воняет не хуже чем от выгребной ямы.
- Дура, чистым, от неверных, от магов, ведьм и прочего проклятого люда. Хотя в чем-то ты и права. Раз уж я живу здесь, то этот город не такой уж и чистый.
-Что за бред ты несешь?
- немного исправленный отрывок из воскресной проповеди, на которую сгоняют к главной площади всех поутру. Хочешь, не хочешь, а стоишь и слушаешь.
-Ужас! Как вы здесь вообще живете?
- Как видишь, как то и живем.
- Почему ты не сбежал?
- Это уже третий вопрос. Но я сегодня добрый. Не сбежал, потому что не куда, а так хоть как то выжить можно.
-Но любой бы лес принял бы тебя с распростертыми объятьями.
- Ага, а потом бы меня в эти самые объятья заключили кроваво-балахонники. Не, ну в баню. Мне и здесь неплохо живется.
Девочка огляделась, и поняла, что Ель сильно преувеличивает. Если это он называет неплохой жизнью, то скромный домик Вирги – царские хоромы.
- Че пялишься? Другие еще хуже живут.
На этой фразе воображение девочки застопорилось. Выросшая в тепле и уюте, обучаясь магии у добро настроенного к ней магического люда, девочка уже успела позабыть свои голодные сиротские годы.
-Жрать будешь?
- У меня есть еще немного вяленого мяса, сыра и лепешек, так же осталось три упаковки походного пайка.
- Ах, ты ж, епрст! Да у нас сегодня пир! Не смотри на меня так, а то оставшиеся патлы повыдергиваю. Привыкай краля. Подобных изысков ты еще долго не увидишь, если конечно не решишь сбежать прямо сейчас или не продаж свое тело в дорогой бордель.
Угрозу свою, он, конечно же, приводить в исполнения не стал бы. Он был не из тех парней, которым нравиться само утверждаться за счет слабых. А бить женщин без большой на то необходимости, а таковой считалось ее нападение первой, он считал ниже своего достоинства. И уж тем более бить доверчивую дуру, смотрящую на него своими огромными невинными глазами, которые сейчас редко встретишь и у трех летнего ребенка. Просто он ей завидовал. Сам от себя мальчишка такого, конечно же, не ожидал, но ему стало ужасно обидно за подобную несправедливость жизни. Вот чем она лучше него, что у нее есть, как он считал все. Так же его задел ее брезгливый и жалостливый взгляд, после того как она оглядела его дом. Дом, который он сам нашел, и сам обустроил. А это ему дорогого стоило. А эта фифа залетная смеет смотреть на него свысока. Сама в этой жизни, наверное, не чего тяжелее платьев не держала.
Юноше было невдомек, что занятия магией, представляют собой не только заучивание заклинаний и заговоров, но и неплохую физическую подготовку, ведь, что бы собрать некоторые ингредиенты, приходилось лезть порой и в глотку дикому василиску.
Веточка предпочла не обращать внимания на резкие высказывания Еля. Все же его жизнь не предрасположена к высокому слогу и элементарной культурности.
На вылезшего из рюкзака Вука, Ель не обратил особого внимания. Ну, летучая мышь, ну, говорящая. И что с того?
Развели костер, и подогрев еду сели есть.
Кушал мальчишка, громко чавкая и быстро, практически не жуя, заглатывая все большими кусками. Глядя на это юной ведьме и ее фамильяру было жаль живущего впроголодь мальчишку, хоть они и понимали, что теперь им придется жить так же, пока они не закончат то, зачем прилетели. Не смотря на то, что они пытались ни как не выказывать своего отношения к происходящему, мнительный Ель сразу понял, что к чему, от чего только больше нахмурился и стал смотреть на них зверем.
- Какие у тебя планы?
-Для начала было бы неплохо осмотреться и разведать обстановку.
- Ясно. Тогда завтра утром со мной на рынок пойдешь. Воровать умеешь?
- Нет. Но я быстро учусь.
Вуку идея воровать не понравилась, но и денег у них было не так много, что бы тратить их направо и налево. Еще не известно, сколько им придется пробыть здесь.
Устроившись на кровати, мальчишка сладко потянулся.
-Ну, чего пялишься? Кровать одна – и со спокойной совестью отвернулся к стене
Пожав плечами, девочка принялась устраиваться на ледяном полу. Повозившись, свернувшись калачиком, устроив свою голову на походном мешке и накрывшись захваченным в самый последней момент легким одеялом, девочка с мышонком затихли.
Спустя десять минут завозился Ель.
-Эй! – раздался его голос в темноте – Ты спишь?
-Нет
- Ладно, можешь тоже лечь на кровать. Я сегодня добрый. Да не бойся ты! Меня такие мелкие дуры не интересуют – неправильно поняла ее взгляд мальчишка
Поднявшись с пола, Вирга с мышем в руках скользнула под бок к Елю. Кое-как потеснившись на узкой кровати, они засопели, быстро заснув, согревшись друг от друга.