Страница 15 из 20
Ментор замолкает и смотрит на Антонию, изображая на лице неподкупную честность.
Джон тем временем даже зааплодировать готов.
А этот мерзавец умеет просто превосходно манипулировать. Его ложь настолько похожа на правду, что и не отличишь. Теперь понятно, что он имел в виду, говоря про свою философию говнизма. Этот тип наступил бы на горло собственной умирающей бабушке, лишь бы добиться своего.
– Погоди, а у тебя что, есть ребенок? – спрашивает Джон, когда до него доходит смысл последней услышанной фразы.
Антония молчит, неотрывно глядя Ментору в глаза.
– Скажи мне, что тот, кто сделал это, больше никого не убьет, – мягко говорит Ментор.
Антония делает глубокий вдох. И после долгой паузы начинает медленно-медленно говорить:
– Тщательно спланированное похищение. Кровавое убийство, совершенное с особой жестокостью. Тот, кто сделал это, наделен исключительным умом, и да, он будет продолжать убивать. Это только начало.
– Мы имеем дело с серийным убийцей? – спрашивает доктор Агуадо.
– Нет, – отвечает Антония. – Тут нечто иное. Этот зверь другого рода. Такого я раньше никогда не видела.
За три часа до этого
Карла открывает дверь «порше». Мужчина бросается на нее, но не успевает. Дверь захлопывается за спиной, словно голодная пасть, но Карла уже снаружи, она падает ладонями на землю. Твердо стоять на ногах не получается, плоские подошвы туфель скользят по неровной поверхности.
Не падай, только не сейчас.
Если упадешь, он тебя поймает.
Карла спотыкается, мышцы ослабли после стольких часов сидения в машине, но ей удается собрать необходимые силы для бега. Шаг, еще шаг – это все, что нужно делать, бежать, как можно дальше отсюда. К ней тянется рука.
Внезапно слышится треск.
Тело Карлы словно парализует, воздух застревает в горле.
Пальцы мужчины вцепились в ее шарф (то, что она услышала, – был треск рвущейся ткани, а не хруст шеи, как она с ужасом подумала). Ее тянут назад.
Карла делает резкий поворот вокруг своей оси. По воле случая она поворачивается слева направо, по часовой стрелке, и ее тело оказывается на свободе, а шарф остается в руках человека с ножом. Тот бросает его на землю и бежит за ней вдогонку.
– Иди сюда, – слышится за спиной утробный голос.
Карла обегает фургон с Мэгги (услышав ее шаги, лошадь тут же начинает ржать) и бросается в обратном направлении, оставляя преследователя по ту сторону прицепа. С другой стороны только шоссе, идти некуда, да и далеко ей не убежать в этих туфлях на плоской подошве, можно сказать, сандалиях. Снять их – тоже не выход. На дороге полно песка и камней, пыльно и сухо. Без туфель она бы стерла ноги в кровь за считаные секунды, и ее преследователь – сильный, длинноногий, в устойчивой обуви – сразу бы ее догнал.
В Конном центре горит свет.
Посмотри туда, идиотка,
слышит она голос в своей голове, и это голос ее матери, хотя такого быть не может, потому что ее мать умерла одиннадцать месяцев назад.
Карла бежит, оставляет позади себя машину и вдруг видит впереди светящийся жезл, как раз на пути к Конному центру. Непонятно, как он смог оказаться здесь так быстро. Она вновь меняет направление, бросается с обочины дороги к деревьям, тут же чувствует, как ветки кустарника больно хлещут ее по икрам, и жалеет – не в последний раз, – что надела сегодня платье, а не джинсы.
Слишком поздно. Ткань цепляется за ветку, и Карла летит вперед, взмахивая руками. Падение останавливает ствол дерева, на который она налетает лицом. Слышится хруст. Она не может сдержаться и испускает стон.
Из носа идет кровь. Хлещет.
Я его сломала. Боже, как больно.
Она стискивает зубы.
Иди дальше.
За спиной раздаются шаги мужчины – тяжелые, неумолимые; он заходит в лес. Но теперь у Карлы есть преимущество: расстояние в несколько метров и темнота, благословенная темнота. Она прячется за деревом – каменным дубом, – чувствует спиной его морщинистую плотную кору. Руки перепачканы в смоле, в ноздри льется пряный древесный запах. Она пытается сообразить, что делать дальше.
Я позвоню в полицию.
Но телефон остался в машине, под сиденьем
Я возьму палку и неожиданно на него нападу, застану его врасплох.
Он гораздо выше тебя
Тогда я добегу до прицепа, сяду верхом на Мэгги, пришпорю ее и поскачу быстрее ветра.
Он отрежет тебе дорогу раньше.
И к тому же тебе нужно будет время,
чтобы открыть задвижку
и помочь Мэгги выйти. И даже если
тебе удастся забраться на нее без седла
с первого раза, не соскользнув,
даже если тебе удастся
удержать равновесие, он может
сесть за руль «порше» и догнать тебя
гораздо раньше, чем ты отыщешь в темноте
главную дорогу.
Голос, похожий на голос ее матери, не оставил ей выбора.
Ты должна идти к Конному центру
и просить помощи.
– Иди сюда, – повторяет мужчина. – Иди сюда.
Все ближе и ближе.
Луч фонарика, словно хищное щупальце, рыскает среди деревьев.
Карла наклоняется и вслепую ощупывает землю. Почва. Сухие ветви, раздирающие ей пальцы. Нечто густое, что она предпочитает оставить неопознанным. Шишка – нет, не годится. Наконец ее рука сжимает маленький пористый камень.
Человек с ножом уже совсем рядом с ней. Она даже слышит его хриплое прерывистое дыхание.
Карла бросает камень в противоположном направлении, как можно дальше. Получается не очень. Стук раздается на ничтожно малом расстоянии.
Это единственное преимущество, что у тебя есть, используй его.
Человек с ножом поворачивается, и луч фонарика теперь жадно исследует пространство ближе к прицепу. Карла решает снять туфли, она знает, что будет больно, очень больно, но так ей легче будет идти бесшумно, а сейчас это единственный шанс спастись. Пригнувшись, она начинает двигаться в сторону Конного центра. Каждый шаг становится душевной пыткой; ей кажется, что любое ее движение отдается эхом по всему лесу, так и зазывая преследователя: я здесь, лови меня!
К душевной муке присоединяется физическая боль, когда сосновые иголки, плотным ковром лежащие на земле, начинают впиваться в подошву и в нежную чувствительную кожу между пальцами. Парадоксальным образом всю – общую, накопившуюся боль вытерпеть оказывается легче, чем боль сиюсекундную, от каждого конкретного укола. И Карла позволяет адреналину взять над собой верх. Как порой случается в моменты сильнейшего стресса, ее сознание наполняется абсурдной ясностью и Карла мысленно переписывает фразу, выученную в университете.
Один укол – трагедия, тысяча уколов – статистика.
Через двадцать метров деревья заканчиваются, а там уже рядом стены Конного центра, совсем рукой подать, за склоном, заросшим сухими кустарниками и заваленным остатками строительных материалов.
Там нет прохода. Нет дверей.
Тебе нужно будет обойти с другой стороны.
Но мне негде будет прятаться. Он меня увидит.