Пустыне снится снег

А потом Ашри повел меня к вертолету – спокойно и неспешно. На геройство времени не было, я шла, глядя под ноги, и стараясь не дрожать. Мы все сели, мужчина молча пристегнул меня, надел наушники и микрофон. Шум двигателя, отрыв… Тихо. Я не смотрела на скалу, и решилась заговорить, только когда мы отлетели достаточно далеко.

– Они нас убить хотели?

Первым рассмеялся Атх, за ним остальные.

– Нет, Мира, – ответил с улыбкой Ашри. – По крайней мере, тебя бы точно не тронули. Это маги Светлого круга, которые считают, что знания древних тайворов не должны быть доступны никому, кроме них. Они предупредили, чтобы мы никогда больше туда не совались.

– А вы?

– Сунемся, конечно, – рассмеялся Атх.

Я чувствовала, что, несмотря на их веселость, веселого в этой встрече было мало.

– А как они прилетели? – спохватилась, когда мы уже пошли на снижение.

– С другой стороны горы есть путь, – сказал Ашри. – Сложный, но как раз для них. Они карабкались, пока мы бродили по храму. Ты не переживай, Светлые не опасны. Главное, чтобы мы не столкнулись с Красными Кобрами или Темнотворцами. Их много самых разных, и каждая группировка стремится к власти.  

– Значит, ваша – Оазис Сфер – тоже?

– Не совсем. Гаяр сразу предупредил, что мы не станем действовать как остальные, так что, полагаю, нас нельзя назвать полноценным кланом.

– Понятно. А на каком языке вы говорили?

– Это язык магов. Его называют арморским. Один из строжайших запретов у арморов – учить кого-либо этому языку.

– Ясно, – протянула я. – Секретные знания.

До самого отеля я пыталась осмыслить это противостояние, но, даже когда мы попрощались с братьями и остались наедине, не знала, что сказать. Слишком большой объем информации, и правильнее было сосредоточиться на полученных знаниях, чем на тяжелых мыслях о том, что нас могут убить.

До поздней ночи мы просматривали полученные данные, делая самые разные предположения и надеясь сориентироваться, прежде всего, во времени.

– Если верны символы с этого фото, перемен следует ожидать в ближайшее десятилетие, – сказал Ашри. – Однако согласно расположению цифр на северной стене, предсказания относятся к наступающему году.

– Что-то вроде апокалипсиса? – спросила я, чувствуя нарастающую тревогу.

– Маги используют слово «Гаруд». Оно означает необходимые перемены. Обычно это природные катаклизмы вроде наводнений и засухи, но могут быть и всплески магии – крайне редкое явление, которое обычно затрагивает все материки.

– Если второе – Радане не поздоровится. У нас ведь нет как таковых магических организаций, кроме разве что вас… И люди не будут готовы.

– Да, им придется нелегко, – нахмурился Ашри. – Но ваше правительство на самом деле тесно сотрудничает с Туаром, а потому не растеряется.

– И что сделает? Начнет создавать своих арморов?

– Пригласит наших, – улыбнулся Ашри.

Я посмотрела на него, такого милого, замечательного, но совсем не похожего на того же добряка Пашку. В Ашри было могущество, сила, стойкость. Он был как одомашненный дикий зверь – гладишь и знаешь, что может прихватить зубами, но знаешь также, что не причинит боли.

– Ты напеваешь, – заметила я, лаская его волосы.

– Хм. Не заметил.

– Мне нравится за тобой наблюдать. Такое чувство, будто я знаю тебя уже несколько жизней и буду любить сквозь время.

– А не наскучит? – хмыкнул он. – На самом деле, к этому чувству «узнавания» на Туаре относятся серьезно. Говорят, что, если оно появилось, души действительно знали друг друга в прошлом и обретут снова, когда попадут в новые тела и начнут новые жизни.

– Я верю в это, Ашри. В то, что мы были знакомы. Я как будто часть тебя… и рядом с тобой все чаще думаю о ребенке. – Ашри развернулся и поймал меня за руки, привычно усаживая к себе на колени. В этот миг работа его явно не волновала, и я продолжила, стараясь побороть смущение: – Я представляю нашего малыша, мечтаю о том, какие черты он возьмет от тебя… Пусть возьмет все! Нет-нет, не сейчас, конечно, но это так сладко – лелеять чудесное будущее, где будет жить твое продолжение.

– Наше, Мира. Кстати, у нас в роду были двойни и даже тройни. Как тебе такая перспектива?

– О, замечательно! Я, правда, ничего не знаю о деторождении, но, уверена, что ты мне поможешь.

Мужчина склонился и поцеловал меня ласково, без страсти и глубины.

– Я буду рядом, Мира. Всегда. Даже если тебе кажется, что мы далеки друг от друга – просто вспомни, что душам не страшно расстояние.

Я коснулась его губ, чувствуя, как скапливаются в глазах слезы.

– Ты теперь – моя жизнь.

Мы прижались друг к другу, и долго так сидели, чувствуя глубокое удовлетворение от простой близости. А после просто легли спать, и уснули, держась за руки...

…Я как-то очень быстро поняла, что вернулась на скалу по важному делу, и, совершенно не боясь рухнуть вниз, подошла к трещине. Наверху лестницы сидел какой-то человек, и мне стало любопытно, что он тут делает посреди ночи. Как я сама оказалась возле храма в такой час и без Ашри, вопроса не возникло.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, – обернулся мужчина, и я узнала своего собственного отца.

Он был такой же, как на старой фотографии – с каштановыми волосами до плеч, худощавый, в светлом летнем костюме. Молодой красивый мужчина – не призрак, не видение, скорее, выдуманное воспоминание.