Страница 59 из 69
Остановив повозку под фонарями одной из торговых улочек, Гордей открыл крышку гроба, в котором всё время от тюрьмы лежал Антон:
-Мы уж далеко. Вряд ли теперь обнаружат.
-Ты бы ещё громче пел, обнаружили бы до этого, - засмеялся тот.
-Это я в наших краях, песню сию слышал... Ещё когда кто против Пугачёва-то боролся, кто за, - ответил Гордей. - Откуда французам песни наши знать?
-Из любопытства и остановили бы, - смеялся Антон. - Ты сам-то за кого был? За Пугачёвым шёл?... Боишься?!
Гордей пожал плечами, еле скрывая ответную улыбку, да открыл крышку гроба Григорию. Тот скорее вылез оттуда и стал отряхиваться, будто весь был в какой грязи:
-Издеваетесь?! Жуть... Страх... Кошмар... Я теперь сто лет спать не смогу.
От его паники и слов Антон расхохотался:
-Пуще прежнего забавно! Ей Богу!
-Терпеть не могу гробы, - отмахнулся друг, и Антон вылез из гроба:
-А раньше лежал что ли?!
-С сего дня терпеть не могу. А ты чего глаза раскрыл? - взглянул тот и на Гордея, надев шляпу, в которой теперь выглядел как настоящий французский офицер.
Друг последовал примеру да встал подле.
-Господа, - добродушно улыбнулся Гордей, достав из кармана сюртука измятый лист бумаги. - Вот... Мадам передала для вас.
-Что это за план? - взглянули друзья на нарисованную от руки схему улиц. - Нам бы обратно, к Симолину, да домой.
-Вы же обещали медальон-то доставить! Шевалье, как оказалось, во Франции уже нет. Он же был и мадемуазель де Бомон. Кого ему ни приходилось играть. Такому агенту, как он, опасно стало... Ну, понимаете, - спокойно сказал Гордей и указывал на бумагу. - Глядите... Здесь недалеко. Пройдёте в ту сторону, потом через эту узкую улочку налево стоит повернуть. Там увидите статую льва. За нею будет закоулок и маленькая дверца. В неё постучите два раза. А когда приоткроется окошко, скажете имя... Мадемуазель де Бомон.
-Бес попутал ввязаться во всё это, - ругнулся Антон, а друг положил ему руку на плечо и улыбнулся:
-Судьба ведёт куда-то. Видать, так надо.
-Однако, должен добавить, - вручив нарисованный план в руки Антона, Гордей оглянулся вокруг.
На улице кроме них никого не было видно. Так и стояла среди этой ночи тишина. Только лай собак был слышен где-то вдалеке.
-Про шевалье, - шептал Гордей. - Это всё должно остаться в тайне.
-Хорошо, - кивнул Антон.
-Что ж, - раскинув руки по сторонам, стал отступать Гордей назад. - Оставляю на том вас, друзья! Не поминайте лихом! Бог вам в помощь!
Он поспешил сесть снова за извозчика повозки с пустыми гробами да вскоре и вовсе удалился с нею из вида.
-Ну и как теперь? К мадемуазель? - улыбнулся Григорий, но улыбка была с недовольством, томящейся грустью.
Друг понимал его чувства, в самом такие же были, но разобраться во всём звала душа. Он медленно отправился дальше по тротуару. Видя его, опустившего голову, Григорий шёл рядом:
-О чём призадумался?... Хотя, - не дожидаясь ответа, говорил он с глубоким вздохом. - И так ясно, как днём. Думаешь, вернём медальон, оставят в покое?
-Моя надежда, конечно, не умирает, но... Я бы сказал, на что бы ни надеялся когда, зов мой — в пустоту, - молвил Антон, глядя вдаль.
-Думаю, у многих так, мой друг, - поддержал Григорий.
Они прошли через узкую улицу и свернули налево. Увидев стоящую у домов небольшую статую льва, друзья переглянулись.
-Давай его сюда, - прошептал Антон и протянул ладонь, окинув пустую улицу взглядом.
Друг понял, что требовалось, да вложил в его руку медальон с изображением Святого Николая. Спрятавшись за статуей, Антон быстро накрыл медальон камнями, что лежали подле, и сказал:
-Что ж, теперь постучим...
Они прошли к маленькой дверце, через которую, если и проходить, то стоило бы хорошенько наклониться. Постучав два раза, друзья оглянулись вокруг, но тишина ночи так и покрывала всё вокруг. Скрипнувшее окошечко на двери чуть приоткрылось. Видно было, что кто-то ждёт ответа, и Григорий молвил:
-Мадемуазель де Бомон.
Окошечко тут же закрылось. Создавшаяся пауза, казалось, длилась долго. Друзья смотрели друг на друга, пожали плечами, и в этот момент раздался щелчок открывающегося засова. Дверь открылась и безмолвный старый слуга с фонарём в руке пропустил войти в дом.
-Мне передали, что вы русские, - сказал он спокойным ровным голосом, зовя идти за собою по тёмному коридору.
Сырость, пустые каменные стены — всё казалось подозрительным, неприятным, пока не вышли в просторную залу, а затем и в уютно обставленный кабинет. Там, у столика у окна, с бокалом вина в руке стояла дама.
На вид - пожилая, в платье с корсажем, на груди косынка, а на голове чепчик с разноцветными лентами: синей, белой, красной. Казалось, дама когда-то была аристократкой, но из-за происходящей в родном краю революции пришлось сравняться с обычными гражданами. Только дом и обстановка в нём говорили об ином...