Братство

Сюда-то и приходили «облегчиться» полицейские со всего города. Стены комнаты были такого грязно-белого цвета, будто впитали в себя извергавшиеся здесь ежедневно миазмы злобы, связанной с чувством неполноценности и страха. Отвратительно. Кабинет психолога был не больше клетки, и Фредрику Бейеру не хватало воздуха. Фредрик поднялся с засиженного посетителями кожаного дивана, и тот заскрипел. Выпрямившись во весь рост, Фредрик почти доставал головой до потолка. Полицейский встал у окна. Желтоватые шторы хлопали по мокрому алюминиевому подоконнику.

Психолог остался сидеть спиной к полицейскому, и когда Фредрик обернулся, то увидел только хвост его секущихся волос и лоснящуюся от пота макушку. Мозг в этой голове был промаринован самыми темными тайнами полицейских. Этот парень – уличный сортир всей полиции Осло. Черта с два, да ни за что он не будет обсуждать с ним своего сына.

– Вы живете вместе с детьми?

Фредрик сощурился.

– Нет. Они живут в Тромсё. Со своей матерью Элис и ее новым мужем, – Фредрик снова скользнул на диван. В левой коленке больно хрустнуло. – Я здесь не по своей воле. К этому мне нечего добавить. Меня поставили перед выбором: или ходить к вам, или взять долгий отпуск.

Психолог провел пальцем по складке двойного подбородка.

– Потому что вы не считаете себя больным?

Тон психолога не оставлял никаких сомнений в его презрении к самодиагнозам.

– Психом? – спросил Фредрик, уставившись на собеседника. – Нет.

Глава 3

Над железнодорожным вокзалом нависло серое июньское небо. Из окна автомобиля было видно идущих по своим делам жителей Осло с закрытыми зонтиками и всепогодными куртками. Фредрик опустил противосолнечный козырек, увидел свое отражение в зеркале и провел ладонями по короткостриженым волосам. Он достал из кармана большие новые почти квадратные очки в металлической оправе. Фредрику казалось, что в них он похож на агента штази, и ему это нравилось. Губы главного инспектора полиции вытянулись в улыбке. Он погладил усы и бросил беглый взгляд на сидевшего рядом человека.

– Кари Лисе Ветре, – барабаня большими пальцами по рулю, повторил старший инспектор полиции Андреас Фигуэрас – на этот раз чуть громче. – Разве к ней не были приставлены на какое-то время наши телохранители?

Фредрик откинул голову на деревянный массажный коврик на подголовнике.

– Из этого так ничего и не вышло.

На повороте на Конгенс-гате напарник Фредрика в знак понимания прищелкнул языком. Они направлялись в сторону безжизненного района офисов и административных зданий, куда забредают только заплутавшие туристы, залетают свободные городские пташки и где снуют офисные сотрудники среднего звена. В тоскливую часть города, которая называется Квадратурен.

– Напомни, что это было за дело, – попросил Андреас. – Что-то связанное с геями?

– Ну вроде того. Она была свидетельницей того, как у кинотеатра «Колизей» избили гомосексуальную пару. За несколько дней до суда ей позвонил мужчина и сказал, что выпустит из нее кишки, если она даст показания. Угрозы поступали в адрес нескольких человек, но, так как у нее особый статус, забили тревогу.

– Да, понятно, что к ней особое отношение. Чертовы политики, – прорычал Андреас, снимая с головы с седыми завитками очки и надевая их на нос. Андреас был на несколько лет старше Фредрика, но тем не менее его начальником был именно Фредрик.

– Есть какая-нибудь связь с этим делом? – продолжил он, когда Фредрик проигнорировал его приглашение изливать желчь на народноизбранных.

– Нет, никаких связующих нитей.

– Ведь теперь пропала ее дочь.

– Дочь и внук. Судя по всему, они состоят в какой-то общине.

– Очередное дерьмовое дело, – простонал Андреас, выпятив свой мощный подбородок вперед. В редкие минуты, когда он не был раздражен, Андреас с глубокими, как два колодца, глазами, смуглой кожей и угловатой физиономией казался самым красивым полицейским в городе.

Фредрик закрыл глаза, размышляя о женщине, с которой им предстояло встретиться. Ветре отличало чувство стиля, что так нехарактерно для норвежек. Она потерпела, как писали СМИ, сокрушительное поражение в борьбе за пост лидера Христианской народной партии и стала заместителем председателя. На экране Ветре смотрелась как политик, который ведет себя искренне и не производит при этом впечатление лицемера.

Полицейские припарковались на гравиевой стоянке около Военного общества Осло – элегантного здания правильной формы с эркером на фасаде, сообщающегося одной стеной с крепостью Акерсхюс. Одернув вельветовую куртку и заправив в джинсы белую футболку, Фредрик взглянул на своего напарника. У Андреаса было три рубашки цвета слоновой кости, три пары серых брюк и два костюмных пиджака приталенного кроя. Фредрик редко видел его в другой одежде. Андреас одевался со вкусом.

– Это церемония для ветеранов войны, – пояснил Фредрик, когда они проходили мимо двух пушек с заткнутыми дулами у входа. Внутри пахло лимоном и креветками. В большом парадном зале сидели сотни как будто высеченных из камня мужчин и несколько женщин. Охотники за нацистами, исламистами и воины-миротворцы. Министр обороны и несколько заслуженных ветеранов были удостоены почетного места под портретами королевской семьи. Кари Лисе Ветре находилась в другой части зала, где под потолком золотыми буквами был нанесен королевский призывный лозунг: «Всё для Норвегии». Она пламенно что-то обсуждала со своими соседями по столу. Первый был статным, рыжеволосым мужчиной за пятьдесят, с усами, напоминавшими жесткую щетку. Второй – дряхлым стариком. Много лет назад он, вероятно, был сильно изуродован. На его лице остались шрамы, похожие на ожоги. Кожа на больших участках головы была растянута и сморщена, как картон, который сначала намочили, а потом высушили. Белые, как известь, руки покоились на округлой рукоятке черной трости.

Прокладывая себе путь между столиков, Фредрик встретился взглядом с Ветре.

– Я комиссар полиции Бейер. Мы общались по телефону…

Политик из Христианской народной партии сдержанно улыбнулась.

– Господа, к сожалению, я должна откланяться. Бейер, это Стейн Брённер, военный историк, – представила она своих собеседников, и едва заметная улыбка тронула ее тонкие губы. – А это Кольбейн Име Мунсен. Господин Мунсен – один из наших героев Второй мировой войны.

Ветеран уставился на Фредрика ясными темными глазами.

– Бейер… – пробормотал он.

Они пожали друг другу руки. Затем старик достал из нагрудного кармана складной гребень с костяной ручкой, на которой вычурным шрифтом было выгравировано: «КИМ». Трясущимися руками он пригладил выбившиеся на затылке волоски.

Андреас ждал их в соседнем зале. Вдоль стен висели нарисованные от руки карты и портреты офицеров с мрачными лицами.

Кари Лисе Ветре решила опустить формальности.

– Я огорчена тем, что все заняло так много времени. Прошло уже больше месяца с тех пор, как я к вам обратилась.

Во взгляде Андреаса после этой фразы промелькнула тревога.

– Ваша дочь ведь взрослая женщина, – начал он. – И тем более у нас нет оснований полагать, что это как-то связано с криминалом. Так что, возможно, она просто не хочет общаться…

Андреас посмотрел на нее поверх очков и продолжил:

– …со своими родителями?

Ветре глубоко вздохнула собираясь что-то сказать, но Фредрик опередил ее.

– Мой коллега хочет сказать, что нам пришлось обратиться в несколько инстанций, чтобы соблюсти служебную тайну и прочие вещи.

Он тут же продолжил:

– И мы, и служба защиты детей обеспокоены ситуацией, сложившейся с вашим внуком. Его, кажется, зовут Уильям?

– Уильям Давид Ветре Андерсен, – подтвердила Ветре. – Ему скоро исполнится четыре.

– Верно. Ну, у службы защиты детей уже были проблемы с общиной, в которой состоит ваша дочь. Поэтому мы и начали расследование, исходя из того, что, возможно, мы имеем дело с исчезновением.