Страница 53 из 229
Блэрты эти нас словно не замечали, хотя и были совсем рядом. Только периодически подозрительно принюхивались. И как это так? В ответ на мой невысказанный вопрос Хоук демонстративно вытащил из кармана потрепанный амулет – обычный овал из серебра с характерными рунами и едва уловимым запахом полыни. Простейший артефакт, позволяющий скрывать свое присутствие – на первых страницах всех учебников по артефакторике он описывается, как классический пример возможностей этого магического направления.
Что ж, удобно.
Я подошла к мужчине поближе, а то мало ли, какой радиус действия у этой безделушки. Не хотелось быть замеченной местной живностью.
– Когда-то, еще тысячи лет назад, когда путешествия между мирами были уделом лишь избранных, – пафосно и напевно начал Хоук, но ироничная ухмылочка и чертята в глазах выдавали его настрой, – юная горная фея из Края Самоцветов на Эквариусе, последняя из своей расы, решила разбить свое хрустальное сердце на семь осколков, и каждый из них оставить в одном из миров в надежде, что однажды ее народ возродится. В Готреде, охваченном вечной войной, фея нашла приют для своего сердца на диких безлюдных землях, укутала его в частицы мира – землю из недр, воду с небес, травы и звериную кровь. И ушла. А осколок, из которого должна была родиться маленькая фея, ждал своего часа.
– О, стой-ка, - вдруг озарило меня. – Мы же с Вальдором проходили забытые расы Эквариуса…
Я подумала, что лучше бы мы для начала настоящее изучили. Может, тогда бы не попала впросак с матриархом - ночью я пролистала все свои книги по расами и традициям этого мира, чтобы все же разобраться, кто такая Брусника – и проникнуться. С виду обычная пухляшка, а оказывается она волшебное существо, что жизнь целой расе дает, будущая королева эльфов и мать фей. Это даже как-то пугало... и восхищало.
А про давно вымерших горных фей кое-что я помнила и с занятий – пусть и смутно. Все же на Эквариусе разновидностей фей чуть ли не за сотню, не говоря уже о других расах, попробуй всех выучи, даже с моей памятью.
– Кажется, они просто так размножались – или перерождались, смотря с какой стороны посмотреть. Они выделяли из своего тела какое-то там вещество, которое кристаллизовалось в красивый камушек, а сами погибали. Но перед смертью успевали сделать… ну, что-то вроде магического инкубатора, где этот камушек постепенно преобразовывался в новую феечку. Были эти феи очень красивыми и очень безмозглыми, а, главное, совершенно не развивались, как разумная раса. Да и во время перерождения были особенно хрупкими – и чем опасней и заселенней становился мир, тем быстрее они погибали.
– Молодец, пять баллов, – сарказмом оценил мой порыв поделиться знаниями Хоук. – А я ведь так старался придать романтическую атмосферу…
– Поздно одумался, - фыркнула я. – Так что там с ними случилось на Готреде, раз они превратились в таких вот уродцев?.. Если правильно понимаю, к чему ты ведешь.
– По легенде, даже в эти отдаленные земли пришла война. Магическая война, если точней. Как это там… – Хоук сделал вдохновенное лицо, подобрался ко мне вплотную, видимо, чтобы лучше слышно было, на ухо, жарко, проникновенно зашептал: – Смерть обдала своим дыханием нерожденную фею, кровью был окроплен хрустальный осколок – и окрасился он в багрянец. И пробудилась прекраснейшая и опаснейшая из тварей, крылья ее угля черней, глаза рубинами сияют, клыки – алмаза крепче.
– Магией смерти тут баловались, вот и ее покорежило, так? – предположила я.
Хоук спорить не стал, только продолжил с таинственно-пафосным видом рассказывать. И рука его в это время аккуратно, словно случайно, скользила по моему бедру – отвлекала постоянно, раздражала, но отбросить… не хотелось.
– Что за сказка без любви – и здесь она есть. Каждый муж, что видел черную фею – влюблялся в нее без памяти – и клыки не смущали. Каждого – она пожир-р-рала, –мурлыкнул Хоук и игриво куснул меня за шею – быстро так, что я и агрессивно среагировать не успела. И не желала. – Пока не появился один герой. Не действовали на него чары, он сам магом был – теперь уже фея влюбилась. Очистилась ее душа, засияли глаза сапфирами, все готова была она отдать возлюбленному. И пожелал он кусочек сердца феи, получил дар – и ушел прочь. С горя дева крылья себе оторвала и сшила из них черный балахон, прекрасный облик ее от плача исказился, уродливым стал, и решила с тех пор лишь пугать, а не влюблять – чтобы никто больше ее драгоценное сердце не забрал.
– Хм… – призадумалась я, что было весьма сложно, ведь Хоук в своих ласках заходил все дальше, но я упорно строила из себя ледяную статую. – Если думать научно, то что-то я не уловлю, как прекрасная, пусть и почерневшая, горная фея докатилась до такой деградации, но да ладно… Так что там с охотой?
Пока Хоук сказки сказывал и меня под это дело лапал, блэрты разбрелись, кто куда, среди мрачных деревьев. Возле нас лишь один остался, задрал с тоской морду к небу, едва проглядывающему сквозь темную листву.
– Блэртов, как созданий, рожденных из противоположных магических сил, опасных и неустойчивых, почти невозможно одолеть стандартными боевыми чарами, – пояснил Хоук профессорским тоном, за что получил нежный тычок локтем в грудь. Быстренько исправился: - В общем, они искажают чужие заклинания: или обращают вспять, или нейтрализуют. Да и просто убийство не даст желаемого.