Сталь и шелк. Акт второй

Кое-как мы добрались до сада, в котором располагались общежития. Желтое, благо, к воротам стояло ближе всех. Мы взлетели по ступенькам и Кеша попытался открыть дверь. Тщетно, она не поддавалась. Мне стало еще более страшно. Входы в общежития не запирались обычно даже на ночь. Кеша забарабанил по двери кулаком:

– Дженни, открывай!

– Дженни нет, – отозвался из-за двери голос Эйнара.

– Абигейл с вами? – спросила я.

Щелкнул замок, и светловолосая голова Эйнара – хмурого и, кажется, чуть испуганного – высунулась наружу.

– Нет, – сказал он, – я ее не видел с тех пор, как она с вами ушла. Вы что ее потеряли? Неудачное время... здесь что-то странное творится. Магия с ума просто сходит. Ну, мы и заперлись. На всякий случай.

– Правильно сделали, что заперлись, – согласился Кеша. – А то мало ли, кто из оборотней сунется. Свои все на месте? Все в порядке?

– Не сказал бы, что в порядке, – нахмурился Эйнар. – Но все наши кроме Абигейл в гостиной. Юз собрала, морально нервничающих успокаивает.

– Давай посмотрю, кому там плохо, – подвинув его, Кеша вошел внутрь. Я устремилась за ним.

В общежитие тоже пробирался туман. Он просачивался сквозь щели и стелился по полу. Свет горел ужасно ярко, но периодически начинал страшно мигать. Хорошо хоть цвет не менял. Но это еще не самое страшно.

– О небеса, – прикрыла я рот ладонью, увидев своих старых знакомых.

Нормально выглядели только двое – Эйнар и Юз Мосали. Мэт сидел на столе, закутавшись в сдернутое с дивана покрывало, и был непривычно бледным и сосредоточенным. Он до крови прикусил губы, а взгляд был както по страшному затуманен. От обычно беззаботного эльфа веяло мрачной, кладбищенской прохладой. Кальц обнаружился на своем привычном месте – в кресле у пылающего зеленым огнем камина. Он тут же приветственно махнул мне рукой. Сам парень не изменился, но вот демоническая сущность светилась вокруг него черной, жутковатой аурой. Длинные рога, страшные когтистые лапы, горящие белым глаза.

– Не волнуйся, я в порядке, – мило улыбнулся мне он, и поверх этой улыбки наложился зубастый оскал. – Голова немного кружится, но с ума не сойду и крушить все не примусь.

– Рад слышать, – кивнул ему настороженный Кеша. – А это у нас кто?

Я заглянула на диван и сердце у меня екнуло. Бруснику я еле-еле узнала. Она лежала, укрытая до подбородка плотным одеялом, и по ее лицу струились зеленые, пульсирующие прожилки. Тяжело, прерывисто дыша, она прижимала к себе крупную испуганную птицу. Птица мне кого-то отчаянно напоминала.

– Сильно плохо? – уточнил Кеша у нашей вечно веселой подружки.

– Да, – простонала она. – Голова ужасно кружится… и дышать…

– Так, подожди немного… – Кеша сгреб ее вместе с одеялом и уложил на пол прямо в туман. – Так лучше будет. Пусть он и вытягивает силы, но в твоем случае недостаток лучше чем избыток.

– Держись, – я присела к Бруснике и убрала ей со лба волосы. – Все будет хорошо.

– Яна? – узнала она меня. – А Эби…?

– С ней все нормально, – сказала я. – Не беспокойся. Мне идти надо.

– Да, иди, – пробормотала подружка, которой, видимо, в тумане все же стало получше. – Там Мрамору наверняка плохо. Видишь, что с оборотнями происходит…

И она погладила по хохолку рыжую птицу. Точно! У Яны же есть этот сосед, который все время из стороны в сторону мечется. Альбо. Птица что-то зачирикала, но я ее уже не слышала.

– Кеша, нам надо в красное, – вцепилась я в алхимика.

– Да, пожалуй, – согласился он. – Я провожу тебя, а потом пойду искать Яну. Если она здесь, то наверняка напугана. А вы запритесь и постарайтесь заткнуть все дыры, чтобы туман проникал как можно медленнее.