Страница 5 из 16
Она услышала глухой звук выстрела, который раскатистым эхом прошелся по настороженной лесной тишине. За то короткое время, после их прощания на краю лесной чащи, она не успела уйти далеко. Это было полным безумием, но какое-то шестое чувство подсказывало ей, что нужно повернуть назад.
Ветви деревьев скрывали ее, смотревшую сквозь них на черную машину, около которой, раскинув руки, навзничь лежал Вильхельм Мельбург, его грудь тяжело вздымалась, но он еще был жив. А рядом стояли двое, похожие с виду на партизан или франтиреров. Они уже обыскали немецкого офицера и теперь оживленно переговаривались о чем-то. Очевидно, они сами не верили своей удаче. Подстрелить обергруппенфюрера было сказочным совпадением.
Виктория подавила, чуть было не вырвавшийся крик. Она почти уже сделала шаг, чтобы подойти к ним и объяснить все, но вдруг до нее долетел обрывок разговора:
— … Не могла уйти далеко. …. сдала нас, паршивка. …. ее найти поскорее.
—. С ним…. что будем?
— …. Все равно скоро сдохнет, жалко тратить лишний патрон. … уводить всех в другое место, …. не добрались эсесовцы.
Виктория смотрела, как они забросали его листьями, оттащив в кусты. Она сидела тихо, спрятавшись как лесной зверек, почти не дыша. До нее медленно доходил смысл только что подслушанного разговора: теперь ее считают предательницей, которая встречалась с немецким офицером, чтобы передать какую-то информацию. Они, очевидно, видели их вместе.
Это было слишком жестоко, чтобы быть правдой. Но, тем не менее, спасший ее человек, сейчас лежал без сознания, умирая от потери крови под кучей листьев и веток, а она стала врагом для своих же соратников, которые собирались выследить ее и убить.
— Не ныть! — скомандовала себе она, чуть не прокусив ладонь, которой прикрыла рот, чтобы не закричать.
Дождавшись, пока мужчины отправятся на ее поиски, думая, что она ушла вглубь леса, Виктория выбралась из своего укрытия. Ее сердце сжималось от периодических приступов леденящего животного страха. А что, если они сейчас вернуться и обнаружат ее? Но времени на посторонние мысли не было. Она быстро подбежала к кустам и принялась судорожно разгребать руками ворох листвы и веток, под которыми лежал бледный, как смерть, Уильям. Она с облегчением увидела, что он дышит. Но его одежда была пропитана кровью. Девушка уже не в первый раз видела раны. Поэтому сейчас она расстегнула его китель и рубашку, чтобы осмотреть. Пуля, скорее всего, прошла навылет, потому, что немного повернув его набок, она увидела точно такое же отверстие. Нужно было поскорее соорудить какое-то подобие повязки. Приложив немалые усилия, ей удалось оторвать кусок своей сорочки и туго перевязать ею рану, чтобы остановить кровотечение. Он вдруг застонал и открыл глаза. Взгляд был блуждающим и размытым, пока не нашел ее лицо. Виктория попыталась поговорить с ним:
— Уильям! Нам нужно скорее уходить! Ты можешь встать? Надо выбираться отсюда! , — но он снова потерял сознание.
Она застонала от отчаяния, теперь она должна была, как-то дотащить его до спасительного укрытия. Это казалось почти невыполнимой задачей, потому что требовалось преодолеть не один километр пути. Попробовав сдвинуть его с места, она тут же почувствовала, что ее усилий будет недостаточно. Но, все-таки решительно ухватилась за его плечи, потянув на себя. Преодолев несколько метров, она сделала небольшой перерыв и вновь осмотрела повязку. Кажется, кровь немного приостановилась. Это придало ей сил, и она принялась тащить его дальше, делая краткие остановки для отдыха. Временами ей казалось, что она не выдержит, чувствуя, что тело уже не слушается, а мышцы отказываются выполнять свою работу. По спине струился липкий пот, сердце разрывалось от напряжения. Метр за метром, метр за метром. Она уже не знала, сколько прошло времени. Часы и минуты превратились в один растянутый от напряжения канат. При каждом взгляде на его мертвенно бледное лицо, Виктория понимала, что может не успеть. Однако, вопреки всему здравому смыслу, что был у нее, хрупкая девушка продолжала тащить его по промозглому лесу, молясь о том, чтобы ее сил хватило на этот бесконечно тяжелый и опасный путь. Небо же очевидно не собиралось сочувствовать им, через некоторое время повалил мокрый снег, добавляя сырости и холода. Ее руки уже совершенно не чувствовали боли и колючего дыхания ветра, только одна мысль билась как птица в клетке ее воспаленного мозга — она все выдержит и она успеет.
Когда, наконец, завеса густых зарослей поредела, ей стал виден маленький, поросший мхом, полуразвалившийся охотничий домик. Он казался ей почти миражом, к которому она шла целую вечность.
Виктория оставила свою ношу в кустах, немного прикрыв ветками, сама же осторожно пробралась к двери и открыла ее. Внутри было тепло от небольшого очага, как всегда сильно и удушливо пахло пряными травами. Своим неожиданным приходом, она страшно испугала хозяйку этого убогого жилища. Спутанные волосы, тяжелое дыхание, содранные в кровь руки, грязная одежда. Но увидев бледное лицо и горящие глаза цвета апрельского неба, та узнала свою давнюю знакомую.
— Магда! О, Магда! — Виктория бросилась на шею маленькой суховатой женщины, разрыдавшись как ребенок. Нервные спазмы душили ее, не давая ничего сказать или объяснить. Она покорно позволила усадить себя на стул и напоить каким-то горьковатым отваром.
— Во имя всего святого! Где ты была? Мы все думали, что вы вместе с Марком и Адамом наткнулись на полицейский патруль и погибли, — женщина смотрела на свою гостью как на призрака, явившегося ей, чтобы напомнить о той которую она уже почти оплакала.
— Я все расскажу потом. А сейчас мне нужна твоя помощь! Пожалуйста, Магда! Он умрет, если ничего не сделать сейчас! — исступленно произнесла девушка.
— Кто умрет? Виктория что за загадки? Ты же знаешь, я их не люблю! — в глазах пожилой женщины забилась тревога, когда ответа не последовало, но потом, увидев на лице девушки дикое отчаяние, она поняла, что спорить и выяснять что-либо не имеет смысла и, после секундного колебания, решила: — Хорошо, кем бы он ни был, это живой человек и мы должны ему помочь.
Когда они подошли к месту, где лежал Мельбург, Виктория вдруг страхом подумала, что опоздала и сейчас найдет его мертвым. Но когда Магда откинула ветки, стало видно — он все еще дышит. Однако, на его красивом точеном лице проступили капли холодного пота. Губы были плотно сомкнуты, словно в предсмертной маске.
Женщина с ужасом отпрянула, когда увидела знаки отличия немецкого офицера высшего ранга, ее губы затряслись от негодования. Она непонимающе посмотрела в глаза Виктории, однако не успела ничего сказать. Виктория уже перехватила ее дрожащие руки своими, и с мольбой в голосе, но твердо и уверенно сказала:
— Я знаю, это невероятно. Но он только что освободил меня, он на нашей стороне. Магда, поверь! Помоги ему, я прошу тебя!
— Ты хочешь, чтобы я спасала одного из этих нелюдей, которые перебили моих близких? Ты хочешь сказать, он носит эту форму просто так? Виктория, да ты сошла с ума! Как можно доверять им?!
Она чуть опустила голову, собравшись с мыслями, перед тем как сказать самое страшное: — Если ты не укроешь нас Магда, скоро я тоже буду мертва. Двое партизан видели, как я разговаривала с ним. Они подстрелили его, а потом отправились на мои поиски.
Пожилая женщина не могла сдержать сдавленный вскрик, Виктория была ей вместо дочери, с тех пор, как она потеряла всех своих детей. Девушка всегда говорила правду и Магда понимала, что сейчас она тоже не лжет. Но эта правда была жестокой и неумолимой. Действовать нужно было немедленно.
Решение было принято. Вдвоем они гораздо быстрее справились и осторожно перенесли Уильяма в дом.
— Пуля прошла навылет. Это хорошо, — осмотрев раны, сказала Магда. — Если он еще жив, значит, серьезных внутренних повреждений нет. Но он потерял много крови, я сомневаюсь, что ему удастся пережить эту ночь, — она увидела, как девушка переменилась в лице, — Виктория, почему тебя так заботит его участь? Может быть, он и пожалел тебя, в конце концов, они тоже люди. Но почему ты решила, что он на нашей стороне? Откуда такая уверенность? Из-за него ты подвергаешь и себя и меня смертельной опасности. Если сейчас сюда придут партизаны, как мы объясним его появление?
— Мы же уже спрятали его форму. Скажем, что он один из франтиреров, которого подстрелил патруль, — не раздумывая, парировала девушка.
Магда бессильно развела руками, опустившись рядом с ней на стул. Это дитя было невозможно упрямым, но все-таки она должна попытаться убедить ее поступить разумно.
— Как ты оправдаешься Виктория, когда тебя спросят, о чем ты говорила в лесу с офицером вермахта? Я думаю, никто не поверит тебе, как поверила я. — женщина сделала паузу и, увидев замешательство в глазах, которые минуту назад смотрели с такой отчаянной смелостью, продолжила, — Тебе нужно уходить, и поскорее. Пристанешь к какому-нибудь лесному отряду, где тебя не знают. Даст бог, все обойдется. Можешь остаться до утра. Но потом, девочка моя, ты должна бежать, — в голосе женщины звучали металлические нотки, но она знала, что с Викторией иногда нельзя по-другому.
Магда промыла раны Уильяма и наложила повязки с травяной мазью. Это все что она могла для него сделать. Временами он приходил в себя, стонал громко и протяжно. Виктория вытирала его мокрый лоб, смоченной в холодной воде тканью. Когда его удалось напоить целебным отваром, он ненадолго заснул.
Измученная всеми испытаниями прошедшего дня, девушка, наконец, тоже поддалась чудовищной усталости, опрокинувшись в тяжелый сон.
Ночью она неожиданно проснулась от очередного слабого стона. Открыв глаза, она увидела, как его тело сотрясают конвульсии лихорадки. В домике уже было холодно. Ей не потребовалось времени на размышления. Она знала, что должна сделать. Быстро стянув свою одежду, Виктория легла рядом с ним, вплотную прижавшись к его коже, совсем обнаженная и уязвимая, впервые в своей жизни оказавшись так близко к мужчине. В тот момент ей не показалось это стыдным или противоестественным, только учащенный пульс выдавал ее скрытое волнение. Она обняла руками его сильное тело, попробовала обхватить широкие плечи, постепенно чувствуя, как ее живое тепло успокаивает и согревает его. — Только не умирай, Уильям, — вновь произнесла она его имя. И вдруг услышала хрипловатый, едва различимый шепот около своего уха: — Ты.. мой ангел.. во тьме…- слова были ломанные, несвязные, он бредил. Виктория незаметно расслабилась в окутавшем их обоих тепле и крепко уснула, обвившись своим маленьким телом вокруг него, словно пытаясь превратиться в спасительный щит, который должен был отогнать от него дыхание смерти.
Еще до рассвета Магда нашла их в одной постели, прижавшимися друг к другу, словно в последний час. Женщина была шокирована смелостью Виктории, но понимала, что девушка сделала это, чтобы не позволить ему умереть этой ночью. Разбудив, она дала ей понять, что нужно поторопиться, и уйти незамеченной.
— Я кое-что приготовила тебе в дорогу. Постарайся быстрее добраться до соседней деревни, там меньше патрулей, а в лесу ты найдешь сторонников Сопротивления. Я буду молиться за тебя, — глаза женщины блестели от слез, она вновь провожала свое дитя в неизвестность.
— Он выживет Магда? — спросила вдруг Виктория, с надеждой посмотрев на нее.
— Я думаю, что теперь да. Как только он сможет встать, я постараюсь помочь ему выбраться. — Магда произнесла это как можно уверенней, чтобы не дать сомнению изменить планы Виктории.
Та уже не могла сдержать слез, в последний раз обнимая Магду.
— Спасибо за все. Я не заслуживаю этого. Теперь я поставила под удар и тебя. Все произошло из-за моей глупости. СС будет разыскивать наш склад с оружием. Скоро они начнут прочесывать лес, уничтожая всех на своем пути. Ты тоже не должна задерживаться здесь долго. Простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Мне не за что прощать тебя, моя отважная девочка. Ты заслуживаешь помощи больше, чем другие, — тонкие сухие руки плотнее завязали на ней толстый вязаный шарф, последний раз сомкнулись вокруг ее плеч, прижав к преданному и любящему сердцу.
Собравшись с духом, смахивая слезы, Виктория взяла из рук женщины небольшой узелок и поспешно скрылась в дикой спасительной чаще.