Страница 5 из 84
Переправа превзошла все самые мрачные ожидания. Скорлупку под названием корабль мотало, подкидывало и качало, а вместо запланированных пары дней, мучеников взбивало в застенках ковчега целых три дня! Святым человеком сошёл с корабля лекарь. Он с первых минут плавания облегчал состояние миледи, но его усердия хватало на несколько часов, и уберечь её от синяков он не мог.
«Какое счастье», − думала леди, − что она не согласилась отправляться с Арманом через океан. А Ингвар готов был на руках носить спасённого парня, лишь бы он помогал Ксении.
За тем, как путешественники сходили на землю, наблюдали все бездельники побережья. Северяне горохом ссыпались с корабля и целовали грязь под ногами, радуясь возвращению домой. Ксения, оставшись без поддержки мужа, плюхнулась от того, что земля качалась, и удержаться не было сил.
Господин Лерон упал на всякий случай вместе со всеми, предположив, что необходимо соответствовать какому-то северному обряду. Жизнь научила его и вино в огонь плескать, и фасолинку на стол из тарелки вытаскивать и откладывать… да мало ли у кого какие поверья, ему не сложно, если даже наизнатнейшая леди соблюдает традиции и с благоговением припала к земле.
Суета, разгрузка, погрузка. Ксения думала, что пути осталось день-два, однако же, у Ингвара понятие «прибыть домой» оказалось более растяжимое. В пути им предстояло быть ещё около месяца. Разочарованная леди даже не нашлась, что сказать. Вот император-то, наверное, доволен, когда узнал, в какие дали она добровольно отправилась! Ингвар молчал и смотрел глазами побитой собаки.
— У нас горы, красиво. Не так как у вас, более суровая природа, но тебе, любовь моя, понравится.
Ксения кивнула. А что она могла сказать?
— Надеюсь, полярной ночи у вас нет?
— Если углубиться дальше, то можно наблюдать, − воодушевился муж.
Она нахмурилась.
— Извини, я пошутил. Хотелось взбодрить тебя. Мы будем проезжать по красивейшим местам. Недалеко от места, где я живу, есть огромное озеро, оно как море. Не грусти, любимая, наш путь тяжёл из-за большого количества вещей, если бы мы были налегке, то двигались бы быстрее.
— Может нам разделиться с грузом? Ингвар, я устала, да и холодно становится ползти по дорогам со скоростью улитки.
— Как скажешь, радость моя, только не печалься, − держа жену за ладошки и заглядывая в глаза, успокаивал её воин.
— А как вы, господин Лерон, не передумали? − спросила Ксения лекаря, на что молодой человек пожал плечами.
— Съезжу, посмотрю, если понравится — останусь лет на десять.
— Насколько я понимаю, мы задержимся здесь на денёк, − спросила леди у мужа и, получив подтверждение, продолжила, − дайте весточку господину Фиделю, что вы со мной. Я сегодня тоже напишу несколько писем, и мы их вместе передадим.
После Ксения обговорила с мужем, когда и как она может посылать почту. А за молодого лекаря она теперь считала себя ответственной, узнав, что он племянник её врача в имении. Зная, как господин Фидель ответственно относится к своим подопечным, она уже не сомневалась, откуда такие благородные порывы у парня.
И снова дорога.
Телеги остались позади, но без кареты Ксения долго продвигаться не смогла. Не только из-за усталости, просто ей казалось, что она на лошади растрясла все внутренние органы. Пришлось брать пару дней на отдых и отлёживаться. Лерон настаивал на большем, но Ксения перебралась в карету и, продолжила путь, обложившись подушками, изнывая, дурея и от души ненавидя путешествия.
Под конец пути она, окидывая всех мученическим взглядом, вылезала и, согнув руки в локтях, шла пешком. Сначала над ней подшучивали, она отставала, а рядом ехал муж, с тревогой поглядывая на неё. В первый день она с отдыхом прошла около трёх часов, на следующий — столько же, а потом четыре, пять — и вот уже она шесть часов в день шагает, ни на кого не обращая внимания. С перерывами, но бодренько, с приличной скоростью, и готова даже дольше шагать, но сложно соотнести свою ходьбу с каретой и движением спутников.
В конце концов, по её скромным расчётам, лошадь хоть и движется быстрее, но за один день проходит около пятидесяти километров, а она за шесть часов прошла тридцать. Налегке, конечно, но есть повод гордиться собой. Внутри всё перестало болеть, застоявшийся жирок разошёлся, да и вокруг всё стало казаться красивее.
И вот настал день, когда все вокруг заволновались. Мужчины устроили повальное мытьё, стрижку, упаковку имеющихся подарков. Когда Ксения сообразила, в чём дело, свободного зеркальца не нашлось.
Через полдня несколько воинов верхом и Ксения с доктором в карете въехали на территорию усадьбы ярлов Дан.