Мои калифорнийские ночи

Бросаю трубку и покидаю кабинку, напоминающую декорацию для триллера. Справа свистят какие-то алкаши. К счастью, не мне, а проходящим мимо девушкам. Инстинкт самосохранения настойчиво подсказывает, что лучше держаться от бара подальше. Невольно с содроганием вспоминаю своего отчима. Когда он выпивал, становился неадекватным. Я либо сбегала, либо закрывалась в своей комнате до тех пор, пока Эмили не вернётся с работы.

Перехожу дорогу, направляясь в пустынный сквер. Здесь, по крайней мере, нет пьяни и шумных компаний. Располагаю пятую точку на удобной деревянной скамейке, достаю сникерс и жду своего братца, который, по моим подсчётам, должен вскоре явиться. Очень надеюсь, что ему известно такое понятие как совесть…

Парк местами освещается плохо, а потому меня изрядно пугает мужик, копошащийся поблизости. Вздрагиваю и настороженно всматриваюсь в темноту. Он проверяет урну, лениво ковыряя в ней палкой. Замечает меня, скользит равнодушным взглядом, но тут же меняется в лице, замечая распакованный батончик в руках. Не знаю, мне становится так жаль его… Поднимаюсь со скамейки, подхожу к соседней лавке и оставляю нетронутую шоколадку там. Мужик мычит, и мне не понятно: выражает он таким способом благодарность или всё же демонстрирует агрессию.

Сама возвращаюсь на исходную позицию и стараюсь не слишком пялиться на несчастного. Он хватает сникерс и исчезает в кустах.

Сижу ещё минут десять, наблюдая за редко проезжающими авто. Ну и где этот придурок? Начинаю реально нервничать. Особенно, когда замечаю машину, притормозившую, напротив. Мерседес гелентваген. Пару минут стоит с включённым двигателем, а потом со стороны водителя опускается тонированное стекло.

Глава 8

Дженнифер

— Девушка, поздно ведь, опасно сидеть одной в таком переулке, — участливо замечает мужчина. Судя по голосу, немолодой. — Подвезти?

Лица разглядеть не могу, потому что машина находится в тени деревьев.

— За мной сейчас приедут, спасибо, — настороженно отвечаю я.

Он молчит, а у меня заходится сердце. Интуиция подсказывает, что ничего хорошего ждать не стоит. Начинаю нервничать, когда понимаю, что этот человек в машине не один.

Трогаю замочек на рюкзаке и лихорадочно соображаю, что делать. В какой-то момент одновременно открываются двери, и из машины выходят двое рослых мужчин. Лица закрыты чёрными масками. Мною овладевает паника. Резко выпрямляюсь, озираясь по сторонам. Как назло, никого поблизости нет. Меня бросает в холодный пот, и тревога разбегается нервной дрожью по телу. Всё то, что я упорно закапывала в себе на протяжении года, прорывается наружу, вгоняя меня в такой знакомый ступор. Я вспоминаю, что перцовый баллончик, заботливо подаренный отцом, остался дома в школьной сумке.

Путь к бару отрезан. Эти двое видят, что я напугана и растеряна. Замирают в нескольких метрах от меня. Переглядываются.

Один из них делает шаг навстречу, а дальше всё происходит очень быстро. Швыряю в него рюкзак и срываюсь с места. Бегу по парку, громко кричу и надеюсь, что меня услышит хоть кто-нибудь со стороны оживлённого перекрёстка, виднеющегося отсюда.

Эти люди абсолютно точно гонятся за мной. Торопливые шаги раздаются совсем рядом. Если они отстают, то лишь ненамного. Машина резко газует, обгоняет и тормозит впереди. Я переставляю ноги, задыхаясь от страха, который, кажется, сковал все части тела. Ноги словно ватные, боюсь споткнуться и упасть, ведь тогда мне однозначно от них не спастись.

Замечаю, что из авто показывается третий. Тоже направляется в мою сторону, и деться мне некуда. Назад вернуться не могу, слева клумбы, заканчивающиеся мощённой стеной, справа всё тот же гелентваген…

Мужик ловит меня, хотя я пытаюсь его обогнуть. Больно хватает за волосы да так, что на глазах моментально проступают слёзы. Меня захлёстывает дикий ужас. Выворачиваюсь, игнорируя боль, и в отчаянии бью его коленом в пах с той силой, на которую вообще способна. Скулит, сгибается пополам, а я радуюсь, окрылённая свободой.

Недолго радуюсь… Падаю на землю, прижатая тяжёлым телом сверху. Перекатываемся в борьбе.

— Отпустите! — кричу, лягаясь ногами. Хорошо попадаю ему в лицо.

— Заткнись, сука! — зажимает рот, чтобы я не орала. Кусаю его пальцы, чувствуя металлический привкус во рту, за что меня тут же бьют головой об асфальт.

— Тварь, лежать говорят тебе!

А потом я вижу это. Дуло пистолета, направленное мне прямо в лоб.

— Не успокоишься — закроешь глаза навсегда.

Господи, за что… Послушно прекращаю кричать, но мысленно уже прощаюсь с жизнью. Лучше я сдохну, чем позволю ещё раз случится тому, что уже со мной было.

— Умница.

Убирает пистолет, но хладнокровно бьёт в живот. От неожиданности я задыхаюсь, скручиваясь пополам. Теряю ориентацию в пространстве и на миг забываю вообще о том, где нахожусь. Они поднимают меня и тащат к машине.

Нет, нет, нет… Пожалуйста, только не это.

Дёргаюсь. Плевать. Пусть лучше застрелят.

Вдруг что-то происходит. И я не сразу соображаю, что именно. Кто-то явно пришёл мне на помощь, потому что внезапно мы все валимся на землю. Мужская брань, характерные звуки ломающихся костей, и в какую-ту секунду — передо мной мелькает знакомая футболка.

— У него пистолет, — с трудом произношу я, пытаясь подняться на ноги. Мне страшно, очень страшно.

Рид выбивает оружие из его рук. Обрушивает удары один за другим. Тот, что угрожал мне, лежит теперь под ним. Хрипит, пытаясь закрываться, но это абсолютно бесполезно. Второй корячится на асфальте, захлёбываясь собственной кровью. Судя по всему, Рид сломал ему руку и нос.

— Смит, — зовёт меня он, слегка поворачивая голову. Поднимается на ноги, забирая пистолет.

Тот третий, которого я ударила, смекнул, что запахло жареным. Спешит со всех ног к машине, бросая своих подельников.

Рид хватает меня за локоть, осматривая беглым взглядом.

— Цела?

Киваю.

— Урод, — шипит тот, что обливается кровью.

— Иди вперёд, — толкает меня в спину. — Быстро.

— И тебя, и твою суку из-под земли достанем…

Я прохожу несколько шагов, но всё же оборачиваюсь. Зажмуриваюсь, потому что Рид с особой жестокостью заставляет его заткнуться.

Потом раздаётся несколько выстрелов. Это Брукс. И я замираю. Оружие огнестрельное. Гелентваген без номеров со свистом срывается с места. Те двое, что на земле, подвывают от боли.

— Колени, Смит, — объясняет мне он.

Прострелил им колени? Я верно поняла?

Хватает меня за руку, крепко сжимая ладонь, и тащит вперёд в тёмную аллею. За лавкой прячется тот самый бездомный, которого я совсем недавно угощала своей шоколадкой.

Не помню даже как добрались до машины. Меня потряхивает, перед глазами пелена. Я с силой сжимаю свой рюкзак, подобранный на обратном пути. Смотрю в одну точку, испытывая облегчение только тогда, когда машина мчится по трассе…

Тут же звонит кому-то, спрашивая далеко ли они. Ничего не слушаю и даже не понимаю, с кем он говорит.

Какое-то время спустя, бмв заворачивает куда-то в сторону холмов. Тормозит, и мы с минуту сидим в гробовой тишине. В районе живота неприятно пульсирует, но это ничто в сравнении с тем, что я чувствую.

Отстранённо наблюдаю за тем, как он выходит из машины. Подходит к краю. Протирает и выбрасывает пистолет вниз, туда где простирается океан. Разворачивается, возвращаясь к машине. Фары подсвечивают его белоснежную майку, заляпанную чужой кровью. Подходит к распахнутой водительской двери, перехватывает мой взгляд и снимает её с себя. Смотрю на крест, что висит на его шее. Поднимаю на него глаза. Он что-то говорит мне.

— Ты в порядке? Смит? — доносится как-будто издалека.

Я молчу, а он выходит из себя. Замечает, что держусь за живот, задаёт вопросы… А я просто хочу, чтобы он оставил меня в покое.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Кажется, до него доходит. Молча садится за руль и мы, наконец, возвращаемся на оживлённую трассу. В машине так резко раздаётся звонок, что я невольно дёргаюсь от неожиданности.