(не) Мой Боно

Стакан с холодной водой, небрежно вылитый в лицо, приводит меня в чувство. Вздрагиваю от контакта с ледяной жидкостью, сразу вскакиваю на ноги. Напротив вижу Саву, который сидит у стены, держась за плечо. Парень плотно сжимает губы, откинув голову к стене, сквозь пальцы у него вытекает кровь. Бросаю взгляд на Боно, который хмуро смотрит на меня своими бессовестными глазами, подбегаю к Саве, падая перед ним на колени прямо на пол. Парень сгребает меня второй рукой, крепко прижимая к себе. Сухой поцелуй касается виска. Даже сейчас он меня пытается успокоить.

Я утыкаюсь в его нетронутое плечо, пытаясь слиться с телом бывшего, и волком кошусь на обстановку. Нервы снова дают о себе знать крупной дрожью, которая сотрясает мое тело. Со стороны, наверное, я похожа на дрожалку из холодца, но мне плевать, какое произвожу впечатление. Сейчас меня волнует Сава.

Судорожно пытаюсь придумать, что можно сделать, чтобы облегчить его страдания. В голове всплывают курсы оказания медицинской помощи: нужно наложить повязку, чтобы остановить кровотечение. Начинаю суетливо озираться, прикидывая, что можно использовать в качестве бинтов.

— Не суетись, всё хорошо, — слышу шепот Савы на ухо. Он замечает, что я верчу головой, и отворачивает мое лицо от ремзоны, гладя по волосам. Но я успеваю сцепиться взглядом с тем, что раньше называлось ремонтным цехом, и застываю в ужасе.

Кровь, всё в крови. Бурые потеки, которые, как в фильмах ужасов, окрасили когда-то белые стены. На полу лежат два сотрудника. У одного из них размозжена голова, второй почти вне поля зрения, но не нужно особого ума, чтобы догадаться — он тоже мертв.

Третий механик, Макс, сидит на полу с заведенными за голову руками и смотрит на меня пустым взглядом. Над ним стоит тот самый лысый бугай с пистолетом, которого ранее вырубил Сава. Напротив нас — тоже два парня со стволами. У одного на руке небрежная повязка. Я вспоминаю, как Савелий стрелял в одного из парней.

Сам Боно стоит в центре бокса и буравит меня странным взглядом. Не могу понять, что за процесс происходит у него в голове, но дружелюбием от Ромы и не пахнет. В отличие от остальных присутствующих, в руках у него нет оружия, но мужчина вооружен. Кобура на поясе джинсов мне прекрасно видна.

— Боно, долго нам еще ждать? — пробасил лысый. — Что сказал Фрязин?

— Сейчас должен приехать, — безразлично отвечает Рома, лаская меня своим стальным взглядом. Сканирует, словно пытаясь понять, что в моей голове. Я отвечаю ему взаимностью, играя в гляделки. Мужчина действует на меня магнетически: во мне плещется смесь из страха, ненависти и желания броситься к нему в объятия. В голове абсурдные мысли, которые оценивают сексуальные вены на накачанных руках Боно с выгоревшими от загара волосками и мышцы, подчеркиваемые обтягивающей черной футболкой. А еще хочется вскочить, схватившись за ближайшую железяку, и врезать ею со всего размаха по его смазливой физиономии. И вместе со всем этим винегретом разумом правит страх за то, что сейчас с нами будет. Больше, чем за себя, мне страшно за Саву, перед которым чувствую огромную вину.

— Давай мента завалим? — предлагает один из уродов, который стоит рядом, заставляя меня еще больше сжаться от ужаса. Услышав это предложение, я умоляюще смотрю на Боно, будто моя просьба может что-то изменить.

— Никого не валим больше, ждем пока что, — хладнокровно отвечает Рома и обращается к Саве, — не сдохнешь, мент?

— Тебя точно переживу, — сплевывает Сава, а я чувствую, как он напрягается от боли.

— Твой ствол у меня, — Боно берет со стола оружие и скидывает магазин, ловко опустошая его, — ты знаешь, что это значит?

Сава сжимает челюсть и исподлобья смотрит на Романа. Тот же без эмоций пялится на Савелия, которого даже противником назвать нельзя.

— Знаешь, — довольно резюмирует Боно, — сегодня я точно тебя переживу.

Он хочет еще добавить едкую реплику в своем стиле, но его прерывает звук отворяемой двери. Мне хочется вскочить, но Сава осаживает. В помещение заходит отец. Он замирает, испуганно смотря на меня и раненого Савелия, но один из отморозков пугает его пистолетом, подталкивая к Боно. Я напряженно наблюдаю за тем, как папа на глазах уменьшается в размерах, опуская голову и сжимая плечи. Он весь пропитан страхом, как и я. В мою сторону отец старается не смотреть.

— Фрязин, где деньги, сука? — сплевывает Боно, с пренебрежением смотря на владельца станции. Говорит таким тоном, будто у него к нему личные счеты и он пришел не по указу Хмурого.

— У меня нет сейчас, но я отдам, — запинаясь, отвечает папа.

— Неправильный ответ, — цокает Роман и бьет его прямым ударом в челюсть.

Глухой удар вперемешку со стоном моего отца заставляет вздрогнуть. Глаза снова застилают слезы, когда я вижу, как папа падает на бетонный пол и хватается за лицо. А Боно неторопливо к нему подходит и поднимает за шиворот одной рукой, словно в мужчине не 80 килограммов, а всего пара, как в кошке. Сколько же в тебе силы, ублюдок?

— Неправильный ответ, Михаил Дмитриевич, — цедит он и разворачивает отца ко мне. Мы встречаемся с ним взглядом, и папа прячет глаза, — ты машину новую купил?

— Купил…

— А почему ты покупаешь тачки, если ты Хмурому не заплатил?

— Я заплачу, но позже, — выдавливает отец из себя, как мы и договаривались.

Боно морщится, словно увидел перед собой распотрошенную жабу, которую ему предлагают в дорогом ресторане, и сурово смотрит на меня, после чего косится на Саву. Я боковым зрением вижу, как мой бывший отрицательно качает головой, а Рома с ухмылочкой кивает.

— В таком случае, — протягивает, — я заберу в качестве депозита твою дочурку. Ты как, не против?

После этой фразы Сава еще сильнее прижимает меня к себе, а я еще больше трясусь от ужаса и клацаю челюстью. Все идет по плану, как и говорил полковник, но страх парализует сознание, а зубы выбивают чечетку.

— Нет, не против. Забирайте, — бубнит себе под нос отец. Боно брезгливо морщится, отпуская его на пол, и кивает одному из своих ребят: