Страница 58 из 69
Я уже пережила замкового привратника с некро-смайликами из книги и зомби-няньку, от которой так и не удалось отделаться, и она, вернее, он изображал мебель у меня под дверью до утра, а потом таскался следом, пока мы не уехали. Поэтому призрак отравленного дедушки меня уже не смог ни напугать, ни удивить.
- Стань вон там и молчи, - отрывисто приказал господин Шипош, и я послушно засеменила в угол, сопровождаемая практикантами. Они очень тихо, шепотом на ухо, с двух сторон комментировали действия мэтра, а я впитывала открывшуюся картинку всеми органами чувств: обалдеть, как интересно! Эх, мне бы дома такие возможности…
Некромедиум сначала долго и тщательно готовил “место преступления” - вот как наши следователи, только они фиксируют существующие улики, а господин Шипош тщательно размещал в нужных местах новые предметы. Артефакты, как пояснили мне парни. Они снимут полный ментальный отпечаток места преступления и облегчат контроль за духом.
Дедуля явился по первому зову, словно только и ждал, кому наябедничать на сволочную родню. При этом дедок яростно потрясал сухоньким кулачком в сторону двери.
Злодеи и нахлебники дождаться не смогли, когда он своим ходом отъедет, и подсунули ему… Танатос их знает, что они подсунули, дармоеды!.. Но дедушке было так плохо, так плохо… А все этот мальчишка!
Я старику поверила безоговорочно. Видок у призрачного кляузника был тот еще: классическая картина острого отравления мышьяком. А выслушав его воспоминания о последней трапезе, господин Шипош одним движением бровей подозвал рыжего практиканта, что-то вполголоса приказал, и колобок шустро укатился за дверь.
Пока старик перечислял терпеливо и уважительно слушающему мэтру все свои обиды, начиная со школьных времен, прошло, наверное, минут двадцать. А потом дверь открылась и под охраной двух дюжих «ментов» вошел растерянный парнишка, лет семнадцати-девятнадцати, здоровый, румяный - кровь с молоком, с простодушно-ошарашенным выражением лица. Как выяснилось, это был плод дедушкиного “беса в ребро”, бастард от какой-то фермерши с севера. И последний фаворит вздорного старикашки, на которого тот в энный раз и переписал все свое имущество буквально две недели назад.
- Ах ты, тварь неблагодарная! - взвыл мертвый дедок и попытался кинуться на потомка, вытянув вперед руки со скрюченными пальцами. - Лучшее лекарство? Сам принес! Отцеубийца!
Парень побледнел и шарахнулся, но дедку все равно воли не дали, и некромант одним пассом вернул призрака на место - тот снова завис над кроватью. Но шипел, стонал и сердился очень эмоционально.
- Батюшка, да как же? - растерянно пролепетал наследник. - Неужто и вы в это поверили? Я ж к вам со всей душой… не травил я вас, Йгеншуэлем клянусь!
Дальше все покатилось по проторенной - потомка и наследника задержали по подозрению, дедок демонически хохотал страшным голосом, пока некромедиум его не угомонил, прислуга где-то в отдалении охала, гудела и вроде как рыдала, остальная родня убиенного графа откровенно злорадствовала и мысленно уже ссорилась за наследство, сам подозреваемый оглушенно крутил головой и, такое впечатление, чуть не плакал, пока его вели к машине..
А мое внимание привлекли два мелких, незначительных события. Для начала - тот самый виконт Борнхольдорский, или как его там. Когда задержанный мальчишка кинулся к нему с криком “Дядюшка, скажите им!”, означенный господин отступил от него с лицом, полным праведного негодования и горькой укоризны. Мол, “Ай-яй-яй, как ты мог так потоптать мое доверие!”
Парень сник, а я неожиданно наткнулась глазами на узкое зеркало, вделанное в стену в качестве элемента декора. И аж задохнулась - отвернувшийся от всех “в порыве горя” дядюшка не заметил, что прекрасно в нем отражается вместе с расчетливой внимательностью в глазах и кривой усмешечкой.
Я быстро отвернулась, чтобы не столкнуться с ним взглядом в зеркале, и потопала на выход, изображая из себя олицетворение постулата “многадумал”.
А подумать было о чем - сама не знаю, но что-то во внешности призрака зацепилось за подсознание и теперь противно звенело над ухом, как последний осенний комар.
Я остановилась на крыльце и ждала, пока ко мне подойдет обсуждающий что-то с некромедиумом Мартош.
И тут где-то за углом вполголоса вздохнул сдобный женский голосок:
- Ох-ти, господи… жалко парнишечку…
- Да че ж жалеть-то, - хмыкнули в ответ. – Чать, никто не заставлял папашу травить!
- Да откель же знаешь-то, балаболка?! Ничего еще не ясно, вон, господа разбираются!
- Да че ж там разбираться, дура! Отравил папашу, выродок деревенский, на наследство позарился. Нат-кось, не слышала ты, как третьего дня старый граф орал на байстрюка и грозил опять завещание переписать? Вот и поторопился…
- Ох, божечки… нешто не мог к старику подольститься, дурень? Его сиятельство и так давно уже на ладан дышал. Прости господи, горшок из-под него сама ж носила - чисто рисовым отваром ходил, да с чесноком. Нешто это здоровье?
Я вздрогнула и в три прыжка проскакала по мраморным ступенькам, чтобы заглянуть за угол и понять, кто там разговаривает. Но не успела - только серый подол форменного платья горничной мелькнул за закрывшейся боковой дверью.
Нда… а дело-то не так просто, как выглядит на первый взгляд.