Страница 3 из 32
***nВ эту ночь ему снился цирк. Ему вообще часто снился цирк. И в основном это были какие-нибудь клоунские репризы. Иногда он даже просыпался ночью, чтобы записать срочно какой-нибудь гек, чтобы потом включить его в номер.nНа этот раз арена была почему-то вместо привычно красной глубокого темно-синего цвета. Там, где должны были находиться зрители, клубился неясный серо-зелёный туман. Посреди арены слева возвышались огромные часы с замысловато изогнутыми стрелками, а справа стоял пюпитр для нот.nПо сценарию Мячикову полагалось изображать одного из зрителей. Поэтому вполне логичным было присутствие напротив сцены одного единственного стула, на который он и уселся.nЧерез мгновение из-за кулис появилась девушка. В одной руке она несла скрипку и смычок, а в другой руке пухлую папку с нотами. На ней был удивительный черно-белый костюм. Чистого белого цвета сорочка с глубоким декольте и расходящимися к концам и заканчивающиеся кружевами рукава. Плотно облегающая талию полосатая грация. Пышная юбка в черно-белую ромбовидную клетку. В черно-белую мелкую полоску легинсы и высокие на изящном каблуке сапоги. Темные волосы были распущены. Голову украшал маленький черный цилиндр с белой прозрачной вуалью, спускавшейся куда-то за спину.nДевушка сверкнула на Мячикова зелеными лисьими глазами, и ему показалось, что они знакомы уже бог знает сколько лет.nМячиков все дальнейшие события воспринимал как на обычном цирковом представлении - спокойно и контактно. Он знал, что в этой репризе им предстоит сыграть что-то очень важное.nДевушка знакомо улыбнулась, распахнула пухлую папку с нотами, установила её на пюпитр и приготовила скрипку и смычок.nЗазвучала фуга Баха, которую он когда-то случайно услышал, забежав в цирковую радиорубку. Он тогда попросил звукорежиссера записать эту музыку для него на диск. И эта запись и поныне хранилась в его небольшой фонотеке. Композиция начиналась раскатами грома, затем вступал орган и к нему присоединялась скрипка. Исполнение было и пронзительным и торжественным одновременно. Он любил эту музыку, и иногда ставил специально, под настроение. В такие минуты ему казалось, что он понимает эту жизнь правильно.nВо сне сюжет уводил его от привычного восприятия этой музыки в какую-то странную интерпретацию. Потому что, когда девушка взмахнула смычком и скрипка словно на волнах закачалась в ее хрупких руках, он почувствовал... неловкость. Словно весь невидимый зрительный зал сконцентрировал свое внимание не на играющей девушке, а на нём. На зрителе, для которого она играла. Он это ощущал. Он это знал.nКаждый взмах смычком, каждый взлёт её тёмных блестящих волос - всё рассказывало ему о той неведомой неистовой тайне, которая зрела где-то в пространстве, и которой он уже ждал и жаждал, словно шестнадцатилетний подросток.nНо он не мог ей ответить, даже просто подать знак не мог. Потому что зрительный зал наблюдал за ним и ожидал его реакции. И надо было продолжать играть по неведомому сценарию. Но что там должно быть дальше по сценарию, он не знал. Паника и тревога охватили его...nИ вдруг, словно спасение, зазвонил сотовый. Это был очень важный, деловой, давно ожидаемый им звонок. Он полез в карман за телефоном, но, спохватившись, поднял глаза...nСкрипачка исчезла. Перед глазами был лишь огромный циферблат часов. Стрелки медленно ползли к двенадцати. Часы начали отбивать полночь. Удары звучали глухо и тяжело.nИ ему показалось, что если он остановит сейчас часы и вернет стрелки назад, девушка снова появится. Тогда он дослушает историю, рассказанную её скрипкой только для него, до самого конца. Он бросился к циферблату. Стрелки оказались довольно высоко, и ему пришлось подпрыгнуть, чтобы уцепиться за верхний край часов. Он висел на одной руке, пытаясь другой сдвинуть упрямую непослушную стрелку назад, но стрелки упрямо и неумолимо ползли вперед. В конце концов он сорвался вниз и полетел в серую бездонную пустоту...***nПроснулся Мячиков от боли. За окном было темно. Осенний ленивый дождь барабанил по стеклу. На электронном циферблате часов было 5:16. Кое-как Мячиков нащупал в темноте тапочки и зашаркал в ванную искать таблетки. Вернувшись, понял, что уснуть уже не получится. Он промучился до восьми, встал, оделся и пошел в цирк.nНа манеже готовили первую репетицию. Силовой жонглер Вася сидел на бортике и обматывал запястье эластичным бинтом. Рядом с ним униформист с трудом ворочал бревно, которое Вася обычно играючи поднимал над собой, и еще умудрялся вращать на высоко поднятых руках. Вася, не глядя на униформиста, приговаривал:n- Давай, сынок, давай. Я тоже когда-то с этого начинал.nУвидав Мячикова, Вася вскинул другую не забинтованную руку вверх и воскликнул:n- Мячиков, привет! А тебя вчера директор искал по всему цирку. Сказал, что как только найдет, устроит баню и сауну и... что-то ещё устроит. Я не запомнил.nМячиков подошёл к Васе и показал забинтованную руку.n- Ух ты! - воскликнул Вася. - Ты б к Харакири сходил, что ли.n- Сейчас схожу.nХаракири, так называли ветврача цирка. Когда Мячиков зашёл в кабинет, она восседала на табурете перед низким столиком с медицинскими инструментами. "Харакири с горы Футзияма", - пошутил про себя Мячиков, глядя на большую грузную женщину неопределенного возраста. Маленький обесцвеченный перекисью короткий ёжик волос, как ни странно, в сочетании с по-детски пухлыми губами придавал её облику мягкость и некую экзотическую привлекательность. В правой руке Харакири попыхивала сигарета, зажатая в пинцете, а пальцем левой руки она осторожно ощупывала крупную серую крысу, безвольно раскинувшую лапы в стороны. nНаконец, она подняла на Мячикова маленькие глаза-бусинки и низким голосом проговорила.n- Пришёл? А чего вчера не пришёл?n- Некогда было, - ответил Мячиков.nОн не удивился словам Харакири. В цирке любое происшествие становится всем известно в течении нескольких часов.nМячиков знал, что по правилам следовало идти к человеческому врачу, а не к ветеринару. Но так уж в этом цирке повелось.nКонечно, не каждый ветврач возьмётся лечить человеческую травму. Харакири бралась. Может поэтому её и прозвали Харакири? Но вообще-то Мячикову рассказывали, что так называл ее муж, ковёрный клоун-карлик, проживший на свете ровно столько, сколько отпущено карликам.nХаракири с одинаковым энтузиазмом зашивала раны подраным львам и дрессировщикам, подраным львами.nНе выпуская из рук пинцета с сигаретой, Харакири осмотрела руку Мячикова и спросила:n- Вывих вправил?n- Вправил. Ещё вчера.nПродолжая попыхивать сигареткой в сторону, Харакири грузно поднялась с табурета и подошла к настенному шкафчику в углу, в котором находилось множество склянок с подозрительным содержимым.n- Есть у меня для тебя одна чудодейственная мазь, - пробормотала она, доставая большую банку с подозрительно зеленым содержимым.n
//
//