Страница 16 из 32
Никогда еще кофр с реквизитом не казался ему таким тяжелым…
Анна, взглянув в глаза мужу, сразу поняла, что в его жизни случилась катастрофа.
За ужином они едва перекинулись парой слов. Анна знала - лучше Гошика в таком состоянии не трогать – будет истерика.
Утром Анна встала раньше мужа, а вернувшись в спальню, застала такую картину. Гошик в полном гриме, любимых клоунских ботинках и трениках сидел на полу, широко раскинув ноги и сложив руки корабликом. И словно китайский болванчик кланялся, ударяясь каждый раз лбом в пол с глухим стуком. И пока его бедная голова совершала движение сверху вниз, Гошик повторял одну и ту же фразу: «Что же мне теперь делать… Что же мне теперь делать…»
И тогда Анна сказала:
- Позвони Спиридонычу.
Василий Спиридонович был другом семьи, учителем и ангелом-хранителем одновременно. Сам происходил из старинной цирковой династии фокусников. Теперь, отработав в манеже свои полвека, Спиридоныч почивал на лаврах собственной славы.
Внешне этот большой и шумный мужчина напоминал старого циркового льва – был сед, лохмат и обладал громким хриплым басом. Соседи одинокого Спиридоныча не любили и даже побаивались. И пришлось бы его общительной натуре совсем худо, если бы не было у Спиридоныча подружки. Полина Ивановна проживала в том же доме этажом выше. Женщиной она была не стандартной, как внешне, так и по складу ума. Потому и сошлись они, хотя никак не могли решиться на старости лет объединить свои судьбы окончательно.
На беду Гошика Спиридоныч откликнулся в тот же день. Пришел в гости вечером, и не один, а с подругой. Полина Ивановна, дама пышнотелая и такая же мохнатая прической, видимо была введена в курс дела и помалкивала за наскоро накрытым столом. Хотя обычно ее высокий бархатистый голосок не смолкал, наполняя пространство прибаутками и радуя окружающих всякими необычными историями.
Спиридоныч еще с порога было прорычал: «Ну, что там у тебя, выкладывай…» Но, увидав черные круги под глазами Гошика, осекся, и молча протолкался в гостиную следом за Полиной Ивановной.
Семейный совет, а именно на семейный совет и было похоже это застолье, начался с продолжительного сопения Гошика, который долго силился, но почему-то никак не мог начать говорить. То ли не знал что, то ли все еще не мог понять и осознать масштабов постигшей его катастрофы.
Наконец, Спиридоныч не выдержал и громогласно произнес:
- Кто-нибудь в состоянии объяснить, что случилось?!
Анна разгладила скатерть перед собой, вздохнула и сказала:
- Расстались они, Спиридоныч. С Лешей. Насовсем.
Спиридоныч шумно выдохнул и спросил:
- Это как?
И тут Гошика прорвало:
- Как-как? Вот так! Подал заявление и уехал!
- Куда?
- Не знаю куда. Не сказал.
- Дааааа… Делаааа…, - протянул Спиридоныч, почесывая пятерней свою мохнатую седую гриву.
И добавил:
- Нууу…. Ты уж сразу так не паникуй…
В ответ ему Гошик снова заорал истошно и пронзительно:
- Как это не паникуй?! Как это не паникуй?! А как же контракт? Мы ж собирались ехать в Китай! Вон Анютка и вещи собирать начала!
- Нууу… в Китай, значит, вы не едете.
- И что?! Что дальше?! Что я буду делать дальше?! И что будет делать дальше этот идиот без меня?! Он что, картошку копать собирается в своем селе?! Нам по сорок, Спиридоныч! Мы ничего, кроме как смешить людей на манеже, делать не умеем.
Спиридоныч почесал отсутствующую бороду на большом круглом подбородке, и задумчиво произнес.
- Дааа...
***
Через месяц Гошика вызвали в Москву в главк на комиссию. Строгие начальники долго спорили, потом решили дать ему шанс, и послали на репетиционный период в Нижегородский цирк. Не успел Гошик обосноваться в гостинице, как грянул новый сюрприз. Было около полуночи, когда в дверь уверенно и очень настойчиво постучали.
На пороге стоял очень худой, длинный и смутно знакомый парень.
- Привет, - протянул он низким гнусавым голосом. - Я твой новый партнер.
Партнера звали тоже Гошей. И это обстоятельство как-то сразу их настроило на конкуренцию между собой. Потому что одинаково называться было не прилично. И кому-то надо было искать другое цирковое прозвище, или как официально это называлось — псевдоним.
Гошик решил сразу не ссориться и предложил подумать обоим над этой внезапно возникшей проблемой некоторое время.
А через три месяца в квартире Спиридоныча раздался ночной телефонный звонок. Было два часа, а в это время мог звонить только один человек — Гошик. Голос в телефонной трубке был глухим и почти неузнаваемым.
- Привет, Спиридоныч.
- Гошик, это ты?! Ну как у тебя дела?
- А никак, Спиридоныч. Никак и не о чем...
Еще через три месяца в Нижний приехала комиссия из главка принимать работу артистов. После выступления начальство долго спорило, а потом вынесло свой вердикт: программу не принимать, артистов сократить...
Узнав об этом, Спиридоныч решил взять инициативу в свои руки, и засобирался в Нижний, где у него оставались кой-какие связи.
Гошик тем временем собирал вещи. Пора было ехать домой. Учиться копать картошку.
Накануне отъезда в дверь постучали. На пороге стоял Спиридоныч с зонтом-тростью в руках. Из-за его массивной фигуры выглядывала тощая невзрачная девица с огромными пустыми глазами.
- Привет, крестник! - бодро воскликнул Спиридоныч, протискиваясь в дверной проем, и волоча за собой девицу.
- Привет, - вяло поздоровался Гошик, нехотя пропуская старинного друга в номер.
- Ну-ка, познакомься, во-первых. Это Света. Дочка моих старинных друзей.
- Очень приятно, - пробормотал под нос Гошик, окидывая комнату взглядом в поисках готового к упаковке в багаж чайника.