Страница 6 из 150
Ещё удар… Картинка ускользает - чёткости нет. Образы блеклые, размазанные… Мужские физиономии, искажённые оскалами, ухмылками... Жирный, откинув голову, разражается безудержным смехом… Фокус то проявляется, то пропадает. Мелькает огромный кулак, и скулу который раз опаливает огнём. В голове проносится звон стекла и новый свист воздуха. Раздаётся хруст - лицо словно вминает в стену. Нос не дышит, во рту мелкие сколки, теплая, сладкая жидкость…
- Щас я тебе дам, - хохоча, хрипит жирный.
Перед глазами расплываются очертания покачивающегося прозрачного пакетика с белыми капсулами. Как в замедленной съемке - туда-сюда. Они завораживающие точно гипноз и пугающие до чёртиков. Катя отшатывается из последних сил, дыхание снова перехватывает – толстяк заваливается сверху, давая массой:
- Лежи, - шелестит едва различимый голос над ухом. Жирдяй подрагивает, обжигая похотью и наслаждаясь властью.
Вновь рывком откидывает на спинку, позволяя глотнуть воздуха. Выходцева, хватаясь за горло, судорожно вдыхает. Чья-то нога в чёрной, начищенной до блеска туфле толчком упирается в грудь. На шее смыкаются цепкие пальцы, вынуждая открыть рот. Катя вымученно мотает головой: нет... «Тиски» перескакивают на челюсть, нажимая с такой силой, что Выходцева машинально разлепляет губы. Вместе с воздухом попадает таблетка, и следующая порция водки. Мерзкий скрип зубов повторятся, стекло бренчит, в горло льется порция горячительного. Выходцева силится выплюнуть жидкость, но сжатый нос, вынуждает сглотнуть. Резко легчает, отпускает - Катя заходится судорожным кашлем и вскоре проваливается в невесомость...
Сноп искр летит каруселью и возвращает в мир слышащих. Свинцовые веки удаётся поднять не с первой попытки. Нет сил даже кричать, на щеках жжёт. Потное, лоснящееся лицо перед глазами - толстяк усердно пыхтит:
- Хочу, чтобы видела, – опускает голову. Сопя, побрякивает металлом, явно сражаясь с ремнём. Плотоядно улыбается и бедро словно обжигает крапивой. Раздаётся треск ткани. Жирдяй враз подтаскивает за ляжки к себе. Недолго пристраивается между ног. Толчком качается вперёд - боль пронзает низ живота, с губ срывается лишь непонятный звук…
- Смотрите-ка, - смеется насильник, - она мычит от удовольствия. - Продолжает втыкаться, будто кол вгоняя. Склоняется и садистски прикусывает ухо: - У тебя никогда не будет лучшего мужика! Советую меня запомнить…
Двигается резко и чётко. Всё жестче, сильнее, наращивая темп. Сжимает обмякшую Катю, щипает, тискает, будто выдирает сорняки с грядки. Стонет, содрогается и вновь продолжает. Переворачивает, выслушивая извращенные советы других. Крутит, истязает уже онемевшее тело.
Катя жмурится – хорошо, что боль уже не чувствуется. Воспоминания рванные, мысли такие же: звуки истончаются… Главное, запомнить жирную тварь и остальных… Так просто не подохнуть - убить, скотов, во что бы то ни стало. Месть… Сладкая и столь заветная… Впитывать всё, что можно уловить.
Потное ожиревшее лицо. Капля пота, катившаяся по крючковатому носу. Маленькие серо-голубые глаза. Узкие губы. Свисающий двойной подбородок.
- …девственница, - заливается гоготом скот. - Я – первопроходец…
Тяжёлая и угнетающе тёмная невесомость, наконец, накрывает.
Катя вновь приходит в себя. Не с первой попытки поднимает веки. Тела будто нет. Ничего – чувства отмерли, жив только мозг. Теплится, борется за последние воспоминания. Картинки мелькают, но их смысл остается неясен. Бесконечно сменяющиеся мужские лица - то смеющиеся, то сосредоточенные… Кожаная обивка молочного цвета машины… Сигареты, витающий дым, поблескивающие бутылки… Мир словно в вакууме.
Оглушающую тишину нарушает нарастающее прерывистое шипение. Звук четче - долетают обрывки слов. В голове же тот самый голос, кричащий: «Бежать!» Он науськивает: «Запомни все мелочи… Месть сладка… Ты обязана помнить… Убьёшь тварей, когда воскреснешь».
- Давай, её разрежем, - летит далеко и протяжно. Фраза вмиг собирается в нормальную речь, - а кусочки раскидаем по дороге… - голос усилено фонит.
Картинка нехотя фокусируется - всё та же машина. Жирный насильник рядом. Глубоко затягивается и, выпуская облако дыма, склоняется туда, где у Выходцевой тело уже ничего не ощущает. С серьёзным видом, усердно пыхтит, туша сигарету.
- Нет, это слишком, – отрезает, выпрямившись. - Но сдохнуть должна. Вась, давай, к свалке, - командует буднично через плечо.
Снова повисает вакуум, реальность замирает. Тишина...
Дверца машины распахивается, и свет ударяет по глазам. Падая навзничь, Катя ударяется затылком - в голове нарастает уже привычный звон. Провал... Очухивается… Жирный тащит за ногу и даже не напрягается. Останавливается, отпускает, будто хлам держал. В толстой руке с пальцами-колбасками блестит пистолет…
Да… Умереть! Выходцева счастливо выдыхает с надломом. О большем не мечтает.
Взгляд скользит мимо насильника – вдаль. Как же давно солнышко так не радовало. Ласковое, не жгучее. Оно склоняется за горизонт, облизывая последними лучами землю. Размытая полоса с красноватым свечением. Она принесёт покой…
Па, ма… простите…