Страница 146 из 150
- God kveld! [29]– кланяется знакомый швейцар, смотря с ожиданием.
Выходцева растягивает губы в милой улыбке и игриво подмигивает:
- На самый верх.
Швейцар нажимает нужную кнопку, кабинка плавно закрывается. Катя отбрасывает на спину локон, назойливо лезущий на лицо, и сосредоточивается на золотистом циферблате. Четыре… Пять… Шесть… Отсчёт приближает к заветной цели. Выходцева косится на панель с кнопками этажей и электронными часами – скоро двадцать ноль-ноль.
Клаустрофобией не страдает, но зеркальные стены безжалостно давят, пугая собственным отражением. Туфли на высоком каблуке. Короткий чёрный кожаный плащ с поясом. Распущенные, слегка вьющиеся волосы. Глаза ярко выделены тёмной подводкой. Мелькают длинные тени сильно накрашенных ресниц. Вызывающе алые губы - яркое пятно постыдным отпечатком виднеется, куда не глянь. Катя зажмуривается – внутри бушуют сомнение. Вернуться пока не поздно к Варгру. Рассказать, объяснить - он поймёт. А Белугов…
Нет! Убить тварь. Плевать на всё! Скот обязан сдохнуть…
Лифт также плавно останавливается. Раздаётся знакомый перезвон и двери разъезжаются – сердце принимается отбивать неровный, яростный ритм. Твою мать! Кремлевские куранты, транслируемые по громкоговорителю на всю страну. На ватных ногах Выходцева ступает в коридор. По спине бежит мерзкий холодок. Позади с лёгким гудением смыкаются дверцы, отделив от безмятежного мира. Пути отступления отрезаны, впереди коридор: бесконечно длинный и гнетуще узкий. Ослепляющие подсвечники как звёзды млечного пути. Вот только он не к светлому будущему, а к мучительному прошлому и перечёркнутому настоящему. Перед глазами стелется красная ковровая дорожка – багровая река с быстрым спуском. Возврата нет, остаётся плыть по течению.
Каждое движение растягивается в вечность. Найти силы и переставить ногу сантиметров на двадцать равнозначно геройскому подвигу Сизифа, с упорством катившего камень в гору. Шаг… второй…
По телу рассыпаются миллионы ледяных колючек. Катя замирает - раздаётся скрежет металла и щелчок. Отворяется дверь - душа уходит в пятки… и тут же воспаряет обратно – о, счастье!.. Это не Ларс Иржен. Номер Белугова. Выходят двое и встают по обе стороны от двери, сложив руки перед собой. У каждого по рации. Охранники! Крепкие, высокие, статные, похожие друг на друга как две капли воды. С короткими стрижками. Братья Кличко, что б их… В чёрных костюмах будто в похоронных. Чёрт! Неудачное сравнение - не стоит так пессимистически!
Катя останавливается перед «братьями»:
- Константин Белугов назначил встречу, – голос надламывается. Давно не говорила на русском. «Левый Кличко» косится на «правого» и надменно усмехается:
- Ясно дело. Знаем, предупредил! – жуткий акцент – точно пилой по ушам. Хохлы. «Правый» скалится: - Только ждал вчера.
- Дело не ваше, - обрывает Выходцева, но не грубо. - Просто сообщите, что я пришла.
- У нас работа сложная, - гогочет «левый», - велено всех проверять. - Криво хмыкнув, шагает навстречу. Катя застывает, словно вкопанная. Охранник разводит её руки в стороны. Его пальцы ловко блуждают, с дотошной щепетильностью выполняя «должностные обязанности». Опускается на колено - скорее, не проверяя, а ощупывая, - руки скользят по ноге в чулке, но глаз не сводит. Выходцева растягивает самую ослепительную улыбку, еле сдерживаясь от убийства. Тварь! Знал бы как хочется его оскал в лицо впечатать, чтобы навечно там остался, так бы уже не лыбился:
- Внимательнее проверяй, - нежно мурлычет Катя, - а то, глядишь, пропустишь чего.
- Я смотрю, ты тащишься от этого? – гогочет его «братец».
- Как сказать! – из последних сил улыбается Выходцева. – Но, однозначно, чем доскональней изучает, тем лучше я запоминаю его.
- Детка, так я могу… – дерзко сжимает ягодицы. Кожу жжёт, но злость вырывается лишь нервным смешком. «Левый» рывком подтягивает к себе: - Везде проверить, а то вдруг, чего проносишь там… - его ладонь наглейшим образом протискивается между ног. - И себя с удовольствием покажу, чтобы ничего важного не пропустила.
Выходцева ублюдка уже мысленно расчленяет с особой жестокостью и с педантичной скрупулезностью раскидывает части тела по разным пакетам, заметая следы. Чтобы не опознали, голову отделяет и выбрасывает в лесу – пусть живность порадуется. На мужском достоинстве корявым подчерком выгравирует: «Хотеть не иметь, а борзеть – умереть». Хохол явственно недопонимает намёка – его руки, блуждая её по ногам, позволяют нестерпимо много. От напряжения даже скулы сводит, губы немеют. Катя цедит сквозь зубы:
- С вашим боссом повидаюсь и вас навещу.
По обделённому интеллектом лицу скользит подобие бурной работы мозга, но сомнение и задумчивость посещают его всего на пару секунд. Катя терпеливо ждёт.
Усмехнувшись, «левый» одёргивает подол её плаща и встаёт. Подносит рацию ко рту:
- Босс! Гостья пришла.
- Пускай проходит, - хрипло-потрескивающий голос Белугова нарушает молчание в эфире.
«Правый» охранник тянет золотистую ручку и распахивает дверь. Жестом приглашает. (а она жестом посылает БУА-ГА-ГА) Катя мешкает, но ступает в новый мир: мучительно долгожданный, сладостно ожидаемый и до дрожи пугающий, под названием «Белугов - кошмар наяву!»