Ведьмина доля

– Нет, Улька, нет, – Кыс сморщился. – Ты же видящая, неужто ничего подозрительного не замечала, а?

– Вообще-то... было видение, – я встряхнула бумажный стакан и с сожалением констатировала отсутствие кофе. От долгих разговоров ныли связки и хотелось пить. – Дай-ка глотнуть... Только Верховная сказала, ерунда...

– А Анфиса Никифоровна, разумеется, истина в последней инстанции? – едко ухмыльнулся он.

Я передёрнула плечами и рассказала о видении.

– Говоришь, погода менялась?

– Угу.

– Плохо, Улька.

Стыдно уточнять, но что делать... Я с такими видениями никогда не сталкивалась и от наставниц о подобном не слышала.

– Почему? – пожалуй, да, в архивы надо...

– Потому что если погода не меняется, то ты погружаешься в видение – и идёшь навстречу будущему сквозь ткань настоящего. А если мир меняется – то будущее идёт к тебе, комкая настоящее.

– Не поняла... – призналась я смущённо.

– Время, – Кыс посмотрел на меня, не мигая. Вертикальные зрачки – живые язычки белого пламени, на зелёной радужке вспыхивали серебристые искры. – Время, Улька, подобно воде. И имеет свой путь – и свой круговорот. Иногда оно бежит живой рекой, иногда – застывает кристаллами вечного льда, а иногда... испаряется, словно его и не было, – мой собеседник откусил от последнего беляша и рассеянно проглотил, не жуя. – Но время никогда не пропадает бесследно – оно всегда возвращается. Проходит осенним дождём. Сыплется снегом. Гейзером рвёт землю. И оно помнит – всегда помнит – старые русла рек, старые выемки и щербинки. И бежит знакомыми дорожками заполнять их. Снова. И тогда оживает то, что спало в старых руслах и высохших водоёмах тысячелетиями.

– И?.. – я вернула ему бутылку.

Кыс поёжился, ссутулился и промолчал. Встряхнул пустой пакет, сложил туда обёрточную бумагу и допил минералку.

– Я тебя услышал, – он встал, придерживая одеяло. – Надеюсь, ты меня тоже.

Как же нечисть любит говорить загадками...

– Случатся ещё видения – разберёшься, – Кыс красноречиво махнул рукой: дескать, всё, проваливай. – У меня пока только предчувствия... и страх.

– Это будущее... оно за мной идет? – я встала.

Мой собеседник хихикнул:

– Не льсти себе, Улька. На кой шут ему молодая, недоученная и не шибко умная ведьма, а? Ты просто видишь. Ты – единственная видящая в городе. Вот и всё. А вот зачем оно воскрешает то, что когда-то убило время... – он нервно прижал уши. – Не знаю. Но если узнаю – расскажу. Ночи, Улька. Спать пора.

– Ночи, – я отвернулась. И сделала вид, что поверила его сонливости и инертности. Наверняка за мной по пятам рванет, любопытный.

Скрипнула скамейка, зашуршали ветки, и с дерева осыпался дождь из жёлтых листьев. Я достала из сумки распечатку адресов. Да, пора по барам... Ближайший находился в полутора остановках, и я для разнообразия пошла пешком. Вернулась к парку, заглянула в круглосуточный «Подорожник» за кофе и отправилась по делам. По пути вертела Кысовы слова и так, и сяк, но поняла одно: гадости быть. А тётя Фиса просто развернула ситуацию в свою сторону, чтобы я делом занималась, а не призраков гоняла. За призраками-то интереснее бегать, чем по сомнительным заведениям шляться в ожидании чуда.

«Чудо» не явило себя ни в первом баре, ни в пятом. Полнейшая тишь и никаких следов пришлых «пауков». И после седьмого бара я забеспокоилась. Первый час ночи – самое время для разгула нечисти, а в барах пустота. Хозяин восьмого бара, налив мне коньяку, посетовал на некую «непогоду». Я выпила с ним за компанию и попросила копию чека. Эдак я за сутки проезжу и пропью всю зарплату...

У десятого бара я зависла, борясь с соблазном поискать сигарету. Чтобы сесть на крыльце, вытянуть ноги, протопавшие пятнадцать остановок, и собраться с мыслями. Красно-жёлтая неоновая надпись «У чёрта на рогах» разгоняла сумрак ночи, а соответствующая вывеске морда жутко скалила острые зубы и, зараза, подмигивала. Владельца данного заведения я знала плохо, но достаточно, чтобы... да, побаиваться. Формально он к моим подопечным не относился, но судьба сталкивала, к сожалению.

Случайных прохожих не было вообще. И тишина царила подозрительная – ни проезжающих машин, ни шороха листвы. Я помялась на крыльце, покосилась на «глазок» камеры, пошарилась для вида в телефоне и, вздохнув, пошла на дело. Открыла тяжёлую кованую дверь с выгравированными на створках оккультными символами и прислушалась. Никого лишнего. В небольшом полутёмном помещении, в одиночестве расположившись у барной стойки, протирал чистейшие бокалы хозяин кабака.

– Доброй ночи, Аспид.

Он грубо и картинно повернулся ко мне спиной. Длинная чёрная коса змеёй метнулась по тёмному жилету. Полумрак стал гуще и плотнее, а свечи на столах – ярче. Завоняло ароматическим воском.