Страница 27 из 145
О том самолете знал маленький мальчик. К тому времени он научился управлять своим даром, и теперь заставлял гнуться не только ложки и вилки в столовой, но и людей. Ему нравилось наблюдать за тем, как изгибается товарищ Рыба, вытаращив глаза и жадно хватая воздух ртом.
Мертвец стоял в углу комнаты. На него падала тень, в которой бледность его кожи казалась неопровержимой. Стихла метель, так что единственными звуками, наполнявшими просторный холл, были томные воздыхания мужчины, женщины и странного существа с головой рыбы.
Оргия, за которой он наблюдал, продолжалась не один час. Всеми движениями управлял маленький мальчик, научившийся гнуть не только ложки, но и волю людскую. Его бабушка без признаков жизни лежала на полу неподалеку. Ее тело застыло в неестественной позе, как будто она упала на бегу. На самом деле, бежал вдаль лишь ее разум. Бежал, и застыл, когда тело пронзила невероятной силы боль. Боль от разрыва внутренних органов.
Женщина громко стонала, в то время как в эротическую игру вступил товарищ Рыба. До мертвеца, не лишенного чувств, доносился неприятный запах, но он не морщился. Он продолжал наблюдать.
Тем временем самолет продолжал падать. Его заметил медведь, блуждающий по снежной пустыне. Он покинул отель еще на рассвете, будто бы зная, что ничем хорошим дальнейшее времяпровождение в стенах странного заведения не закончится.
Медведь встал на задние лапы, когда смог разглядеть каждый иллюминатор самолета, с оглушительным ревом несущегося к земле. Грациозность стальной птицы канула в лету, и теперь куча обломков непременно должна была рухнуть прямо на одинокое здание посреди безжизненной пустыни, нарушив, наконец, идиллию пастыря, паствы и Создателя.
Оглушительный взрыв облаком накрыл окружающую действительность. Мощная вспышка озарила все вокруг. Самолет рухнул прямо на отель, и теперь на месте некогда роскошного здания пылали обломки.
Медведь продолжил свой путь. Непоколебимой осталась природа. Исчезло лишь все тленное, противоестественное. Исчезло все, чему суждено было исчезнуть.
Очнувшись ото сна, Илья неволей задумался о том, насколько бессмысленным может показаться человеческое существование в этом мире. О том, что красота людской души не имеет ничего общего с красотой внешности, так же как и внутреннее уродство редко отражается на лицах людей явными чертами. Недаром говорят, что природа проживет со своей духовностью и естественной красотой миллионы лет, преображаясь, трансформируясь, а вот человек без природы и духовности чересчур близок к своему концу. Но так ли это, если вспомнить о дарвинизме и том, что человек - это долгий и выверенный путь к некому совершенству, естеству? Быть может, человек неотделим от природы. Отделимы лишь фрагменты черных душ, грязь, уродство.
Он думал о вещах привычных, истоптанных миллионами взглядов и теорий, и на то его натолкнул странный сон. Скорее, окончание того странного сна, что приснился ему ранее. Сон в трех актах. Естественно ли?
«Быть может, я и не просыпался вовсе? - задался вопросом Илья. - Быть может, то, что случилось со мной за последнее время - лишь рекламные паузы, разделяющие на телевидении действо художественного фильма?»
Шел дождь. Грозно звучал где-то не слишком далеко раскатистый гром, и окружающее пространство то и дело озарялось вспышками молний. В Ленинграде шел настоящий ливень, и Илье было вдвойне приятно сидеть дома и работать над новым романом на фоне такого буйства природы. Он наслаждался шумом дождя.
Он думал о Марке Свердлове. Не то чтобы специально пригонял мысли о нем в гавань своего сознания. Скорее, это ветра и течения задавали ходу этих мыслей направление. Стечение обстоятельств, которому не было никакого разумного объяснения, пугало.
Поиски информации о Петре Дмитриеве - загадочном человеке из метро - заняли у Ильи около двух часов. Попивая кофе и потягивая сигарету, он блуждал просторами Интернета (довольно ограниченного и сильно контролируемого на территории СССР, что немало раздражало таких свободолюбивых и современных молодых людей, как Илья), выискивая по разным запросам данные о малоизвестном актере.
В стандартной базе данных ему удалось найти лишь фотографию Дмитриева, дату его рождения и рост. Подумав немного, Илья пришел к выводу, что, скорее всего, карточку погибшего под колесами поезда актера из базы данных удалили бы максимум через неделю. Это было лишь предположение, но и оно создавало перевес в сторону правдивости слов Свердлова - Петр Дмитриев действительно наведывался к нему недавно.
- Не мог же он просто собрать себя по кусочкам, встать с рельсов и пойти дальше! - возмутился Илья, словно факт жизни этого человека привел его в расстройство.
Поиски, наконец, дали еще кое-какую информацию касательно Дмитриева. Место его работы. Ленинградский драматический театр «на Каменноостровском». Именно туда Илья и собирался отправиться ближе к вечеру. Он не мог думать о том, что будет делать дальше и какие слова скажет этому человеку. Но он знал, что непременно должен съездить туда.
Он шел в полутьме меж широких рядов зрительного зала, и прямо перед ним, на расстоянии десятка метров, происходил разговор двух мужчин, выглядевших на таком расстоянии в точности одинаково и одетых по петербургской манере середины девятнадцатого века, причем тоже одинаково. Он остановился, наблюдая за действом.