Страница 31 из 32
Что-то во мне захотело естественности, первобытности, открытости. Так захотелось раздеться и поплавать. Купальника у меня не было, эксгибиционизм я не практиковала, и поколебалась немного. Не хотелось соблазнять своего спутника. Но в этом месте я чувствовала что-то такое «естественное, первобытное и открытое», что требовать от своего спутника отвернуться, казалось ханжеством и высокомерием.
Я ничего не сказала, и стала раздеваться, не глядя на скульптора. Я остановилась на трусах, стыд меня таки сдержал. После этого я вошла в мутную воду, и поплыла. Стыд затих, и растворился в мутной воде, вместе со скованностью и моей печалью. Я с удовольствием поплавала и вышла на берег. Стыд вернулся не сразу, я обсыхала какое-то время возле костра, полураздетая. И только, когда обсохла, одела платье. После этого я бросила взгляд в сторону своего спутника.
Скажи мне, я дурак? - спросил он. Я посмотрела на него внимательно. С ним тоже что-то происходило. Мой товарищ не знал, что делать с сексуальным желанием.
. Что-то совершенно вне меня, что-то от самой природы сказало моими устами, - Да!
Если бы он решился, ещё не известно, как бы я откликнулась на это в месте, которое называется Слияние. Может быть, и слилась со своей скромной, непритязательной и простодушной частью.
Но «скромная, непритязательная и простодушная» часть уж слишком слабо о себе заявляла, у меня не включилась энергия поддержки. Мы больше не возвращались к этой теме.
Но тут нас настигли трудности дороги. Стало очень пасмурно, надвигался дождь. А я обнаружила, что у меня начались месячные. Ох не хотелось из-за этого оставаться здесь на ночь. Так потянуло в Донецк к уюту. А скульптор не захотел оставаться тут без меня, и решил возвращаться в Харьков.