Подарок

— Вик, это уже не игра, и мне жаль, что однажды я в неё втянулся, а главное — втянул тебя! Любишь? Пусть так… — Альберт подавил горькую усмешку. — Я не хотел спрашивать, но раз уж ты так упорно не желаешь меня слушать… Он уже сделал тебе предложение? Ты уверена, что станешь его женой, а не…

Вопрос повис в воздухе, как и неловкое молчание Альберта, не закончившего последнюю фразу. Еще несколько минут назад, не без малой толики злорадства, он заметил, что на руке его бывшей невесты нет помолвочного кольца, значит, Мельбурн не спешит с решениями, а как всякий мужчина просто пользуется сложившейся ситуацией.

Вик до боли закусила губу, ощущая всем сердцем, как рушится ее уверенность, поддаваясь голосу рассудка. «…Ваша ревность беспочвенна и губительна…выставит в два счета…он был насчёт «нашей сестры» ох, как крут….. миленькая квартирка…..тебе и так пришлось немало выстрадать, Уильям!..» — в памяти возникли случайно услышанные ею обрывки разговоров, собственные недавние душевные терзания и размышления о том, как неуместно ее появление в жизни Уильяма, какие беды это может навлечь на его голову, с каким трудом ей придется продираться через преграду условностей, принципов и запретов, всецело подчинявших себе здешний уклад жизни.

Дрожащая рука Виктории послушно легла в прохладную ладонь Альберта. За окнами уже нетерпеливо фыркали лошади, переступая с ноги на ногу, и с ворчанием кутался в воротник подмерзающий возница.

— Сколько у нас времени? Я должна оставить для него хотя бы записку, — тихо попросила она.

— Конечно. Но не задерживайся, — ободряюще сжав ее пальцы, ответил Альберт. — Я буду ждать тебя в карете.

***-

Скромный, видавший виды наемный экипаж покидал подъездную дорожку Брокет Холла, оставляя позади вытянувшиеся в недоумении лица мисс Эттли и дворецкого, ставших невольными свидетелями поспешных сборов молодой гостьи. Пожилая экономка горько поджала губы, и в осуждающе обреченном жесте покачала головой: «Бедный, бедный лорд Уильям. За какие же прегрешения он несет такой крест?»

Рози потерянно смотрела из окна опустевшей комнаты вслед исчезающей в сумерках карете, и бережно сжимала в руке прощальный подарок мисс Виктории — маленькие диковинные часики, которые так часто видела на ее руке. А потом вдруг не выдержала и разрыдалась, зарывшись лицом в свой безукоризненно-белоснежный фартук.

Путь, который предстояло преодолеть двум пассажирам наемной кареты, предстоял неблизкий. До наступления ночи они должны были вернуться в Лондон и оказаться на пересечении улиц Ватерлоо и Кат, в театре Олд Вик. Именно там, по расчетам Альберта, еще была приоткрыта призрачная завеса времени, и для того, чтобы воспользоваться ею, оставались считанные часы.

Сердце Вик бешено колотилось, руки никак не согревались в теплом меху муфты, а плечи время от времени сотрясала зябкая дрожь. Еще недавно она преодолевала этот путь вместе с Уильямом и грела свои озябшие пальцы в его широких горячих ладонях. Она тут же заставила себя отогнать причиняющие боль воспоминания. Не в ее правилах было поворачивать назад. Решение принято раз и навсегда. Все, что произошло с нею в Рождество, она воскресит в своей памяти позже, когда мосты уже будут сожжены.

Альберт и сам был напряжен, понимая, как они рискуют. Ведь малейшая остановка или поломка экипажа могла привести к полному фиаско его плана возвращения. От перспективы закончить свои дни в викторианской Англии у молодого ученого все холодело внутри, и он нервно терзал в руках свой почти бутафорский цилиндр.

За прошедший с момента отъезда из Брокета час, он пытался отвлечь Викторию рассказом о неожиданном «окне» для перехода, вычисленным Пилем, о подготовке своего перемещения, о театре, о вешалке с реквизитом… Но Вик слушала в полуха, и все ещё пребывала в том странном и почти лихорадочном состоянии, в котором покинула Хартфордширское поместье Мельбурна.

Когда в надвигающихся сумерках, наконец, замелькали предместья Лондона, Альберт достал из кармана брегет на цепочке и в очередной раз сверился со временем. В глазах промелькнула плохо скрываемая тревога:

— Мы отстаем уже на 5 минут! — изрек он, с досадой захлопнув крышку часов.

— Насколько это критично? — осторожно поинтересовалась Вик, хотя еще пару часов назад ее вообще не заботила перспектива остаться здесь навсегда.

— Настолько, что именно этих чертовых минут нам может не хватить!

Мост Ватерлоо они преодолели без задержек, но при съезде с него на Ватерлоо-роуд в районе церкви Святого Иоанна, когда до театра оставалось не более полумили, практически уперлись в затор из других таких же незадачливых карет и возков.

— Что случилось? Почему не двигаемся? — почти выкрикнул Альберт, открыв дверцу кареты. Возница не смог объяснить, но, перекинувшись парой-тройкой фраз со своими собратьями, сказал, что толком пока ничего не известно.

Прохожий, по виду мелкий стряпчий, шедший со стороны оживленного перекрёстка перед театром, недовольно пробурчал:

— Полиции тьма, все перекрыто, ищут кого-то, — и побрел, зябко кутаясь в шарф и хлипкое пальтецо.

— Если в ближайшее время мы не тронемся, дальше идем пешком! — сказал Альберт. Вик зябко поежилась. Темнота еле освещённых улиц и снег, мягкими хлопьями падающий с неба, к прогулке не располагали, но ледяной голос ее спутника не оставлял выбора.

Худшие опасения Альберта подтвердились, за последующие 5 минут они продвинулись к цели не более, чем на сотню ярдов. Решительно выпрыгнув из кареты, он подал руку девушке:

— Надо идти! — быстро проговорил Альберт, всматриваясь в занесённую снегом улицу.

С трудом подобрав юбки, Вик спустилась на серый снег. Она не узнала привычного вида этого района с доминантой огромного вокзала Ватерлоо. Справа от улицы, на привычном месте его просто не было, а дома по левой стороне были неестественно низки и безобразны.

Они прошли немного вперёд и неподалёку от перекрёстка увидели полицейских, стоявших в оцеплении и проводивших досмотр карет и подозрительных прохожих. Виктории в сочельник уже приходилось видеть местного «бобби», и она безошибочно поняла, что все эти люди в форменной одежде — его собратья.

— Нам сюда, — не медля ни секунды сказал Альберт, и они нырнули в лабиринт переулков. Забирая левее, им почти удалось выйти к зданию театра «Олд Вик» со стороны улицы Кат.

Вдруг из полумрака последнего переулка им наперерез выбежали двое мужчин, тяжело сопя и переговариваясь о чем-то на ходу. Альберт с Викторией вжались в стену, переводя дух — беглецам с ирландским говорком случайные прохожие были неинтересны.

Не решаясь выйти из укрытия, они медлили и оказались правы! Не прошло и минуты, как в сумраке раздался топот ног, и в том же направлении мимо них пробежало несколько преследователей в форме.

Альберт, оглядываясь, показал Вик на противоположную пустынную сторону улицы и неприметный закоулок чуть правее.

— Нам надо попасть туда, бежим! — отрывисто бросил он на ходу.

Они быстро пересекли еле освещённый участок и попали на задний неприглядный двор театра, до заветной цели остались считанные метры.

К ним спиной на перекрёстке, зорко всматриваясь в темноту полусонного Ламбета, стоял один из полицейских. Когда снег под каблуком у Вик предательски скрипнул, «бобби» прислушался и, сжимая свою дубинку, резко развернулся. Они, стараясь сохранять остатки спокойствия, и не оглядываться в его сторону, ускорили шаг. Запасной служебный вход для прислуги виднелся в неясном свете тусклого фонаря чуть дальше, а вот двери угольного склада театра были совсем рядом.