Подарок

Ужинать в клубе в повседневном костюме категорически не приветствовалось, а в одиночестве было mauvais ton. Надо подняться с уютного дивана и ехать домой, вызвав запиской свой экипаж с Довер-стрит, но Уильям продолжал сидеть на диване и рассеянно листать сегодняшнюю «Таймс».

В приоткрытую дверь уединенного кабинета неожиданно втиснулась высокая фигура зятя. Лорд Палмерстон был как всегда кстати!

Наедине без лишних ушей, они давно перешли на «ты» и сейчас их диалог вряд ли напоминал великосветскую беседу. Лорд Генри прикрыв за собой дубовую дверь, сел напротив в кресло и Уильям ознакомил его с текущей диспозицией.

— Королева высказывает недовольство твоим самоуправством и нежеланием считаться во внешней политике с ее мнением, Генри. Учти при малейшем промахе она захочет твою голову на блюде! — начал Уильям свою «воспитательную» речь. — Неужели нельзя быть с нашей маленькой королевой более покладистым и терпеливым? Она ведь женщина, властная, нетерпеливая, но женщина! Тебе же всегда удавалось убедить ее в своей правоте! И поступать сообразно интересам страны, жёстко, но неуклонно.

— Она заметно изменилась за последний год, Уильям! Разве ты этого не видишь? Мельбурн молча кивнул. — Может повзрослела, а может муж нашёптывает и настраивает против меня… Он немец и не должен лезть во внешнюю политику страны! Он стал подданным Соединенного королевства меньше года! — сказал министр с горечью. — Ты же знаешь, какой объём работы мы выполняем в министерстве. Даже твой брат уже который год не может навестить родину из-за занятости и ответственности, что лежит на каждом нашем дипломате.

Уильям не делал попыток возразить — Фредерик Лэм, младший брат Мельбурна действительно давно не возвращался с континента, в ранге полномочного посла Англии пребывая при разных европейских дворах. Они не виделись несколько лет и общались исключительно по переписке.

Мельбурн встал, подошёл на цыпочках к двери и резко ее распахнул, в коридоре было пусто. Он опять плотно закрыл ее и вернулся в объятия кожаного дивана. Им предстояло обсудить те сведения, что ещё сегодня днём излагал Роберт Пиль в кабинете принца.

Лорд Палмерстон по своей, годами выработанной привычке, молча слушал Уильяма и только потом задал два-три уточняющих вопроса. Безопасность королевы, полумифическая организация «Молодая Англия» и возможная активность ирландских националистов в самом сердце страны, его беспокоили и по отдельности и в целом. Они обсудили детали и выработали основной план завтрашнего совещания. По ирландским активистам, лорд Генри обещал навести справки в своей особой «разведслужбе» при министерстве.

За окном повисла непроглядная декабрьская тьма и Мельбурн вспомнил о времени и об ужине, на который он не сможет расчитывать в этих стенах. Лорд Палмерстон выразительно хмыкнул: — Я как «отец-основатель» имею здесь больше привилегий, чем кто-либо. К черту условности и запреты! Идём наслаждаться хорошей едой и пить отличнейший бренди! — и они спустились вниз, в ту часть клуба, где джентльмены исправно служили Бахусу и поглощали в приятной обстановке лучшие творения знаменитого французского повара.

Уильям, сидя за накрытым столом в компании своего зятя, впервые за день смог отпустить напряжение этого бесконечно длинного дня, насладиться лёгкой светской беседой и отличным ужином. Ближе к полуночи карета Лорда Палмерстона вернула его по заснеженным улицам в городскую резиденцию на Довер-стрит.

… Минувший день полный хлопот и переживаний оставил свой след в уставших глазах и на отяжелевших веках виконта Мельбурна. И добравшись наконец до своей спальни, он моментально уснул едва коснувшись щекой подушки, так и не задув оставленную на туалетном столике свечу.

Завтра, 29 декабря 1840 года его ждали многочисленные дела, от благополучного разрешения которых зависела как судьба страны и королевы, так и его собственное будущее.