Подарок

Настроение было ни к черту, и Хопкинс, чудом раздобывший акварель и хорошую бумагу, заметил ее подавленный вид и как бы невзначай заговорил о перемене погоды. За окном усилился ветер и пошёл снег, а в такие дни, упомянул он многозначительно, хозяин нередко мается головной болью и бывает сам не свой.

Вик вспомнила вдруг, каким разбитым и бледным выглядел сегодня вечером Уильям, как время от времени прикасался к вискам. Ему, очевидно, стоило немалой выдержки казаться бодрым и вести с ней непринужденные беседы, в то время когда он был элементарно нездоров. Она вдруг отчетливо осознала, что вела себя за чаем как последняя истеричка, выплеснув на него свою глупую ревность и задав вопрос, на который и он ещё не знал ответа.

Будь она сейчас в своем времени, то позвонила бы своей школьной подруге, поделившись тревогами и сомнениями, или напротив, отправилась бы в модный клуб с Энтони, чтобы развеяться и прочистить мозги. Но здесь, в девятнадцатом столетии, у нее не было ни одной родной души рядом кроме самого Уильяма, в любви и искренности которого она усомнилась, едва не разрушив те доверительные теплые отношения, что крепли между ними с каждым днем и часом.

Рисунок под ее рукой получался на удивление удачным, но лицо у одного из ангелов все равно выходило несколько демоническим, в то время как взгляд другого был мягким и кротким. — Вот она моя двойственная природа, — горько усмехнулась Вик, рассматривая свою немного аллегорическую работу.

Ей вдруг стало ужасно и невыносимо стыдно перед Уильямом за свою несдержанность. После их прошлой размолвки Мельбурн смирил свою гордость и первым пошел на примирение. Зачем же она ведет себя, как какая-нибудь недалекая экзальтированная героиня бульварного романа?

Головная боль растекалась волнами, причиняя владельцу импозантной шевелюры болезненные ощущения, вызывая своей несвоевременностью чувство досады. Подписав все самые срочные бумаги и в последний раз пробежав глазами стопку документов, Уильям отложил перо. Свинцовая тяжесть уже коснулась век, и ему вдруг захотелось встать из-за стола и потянуться до хруста. Распоряжение вездесущему Хопкинсу было коротким и вполне определенным — немедленно ванну с душистым отваром и полный графин превосходного порто!

Медная ванна пузырилась от наливаемой попеременно то горячей, то холодной воды. Запах фирменного травяного сбора экономки уже приятно щекотал его аристократический нос. Два дюжих лакея украдкой вытирали вспотевшие лбы: шутка ли, так быстро натаскать в хозяйскую спальню восемь вёдер воды. Хопкинс деловито раскладывал на банкетке свежее белье, полотенца и тончайшие простыни из египетского хлопка. Кусок превосходного мыла и натуральная губка возлежали на причудливой ракушке — подарке какого-то заморского князька. Покой и удобство хозяина Брокет Холла более не требовали постороннего присутствия. Рюмка, стоящая на столике, уже искрилась рубиновым содержимым, и тёплая душистая ванна с постеленной в неё простыней приняла, наконец, в свои объятья поджарое тело виконта. Он прикрыл глаза, настраиваясь на ленивую очищающую сознание волну, отпуская от себя заботы и перекатывая во рту тягучий глоток порто…

Он не услышал мягких, почти бесшумных шагов по ковру. Неожиданно чьи-то нежные руки коснулись его лба, а потом спустились к вискам. Почувствовав тёплое дыхание на макушке, он, не открывая глаз, узнал того, кто пробрался к нему в этот вечерний час с ловкостью лисицы. И почти застонал от блаженства, когда эти тонкие прохладные пальчики зарылись в его волосы, чувствуя, как вместе с их неспешными, уверенными движениями уходит боль, мучившая его с полудня… Вновь горячо и радостно забилось его немолодое сердце. Она услышала, она все поняла — милая сумасбродная умница.

Потряхивание пальцев в воздухе, учащённое лёгкое дыхание у самого уха и возврат к его все ещё напряжённой шее, вдруг срезонировали отклик в других частях его мужского тела. Он смущённо охнул и неловко скинул льняную простыню с боковин ванны. Спасительные прикосновения становились все более волнующими и переходили широкими кругами с шеи на плечи, снимая остатки боли и напряжения.

— Я давно борюсь с желанием поймать Вас и хорошенько отшлепать, маленькая ревнивица, — вдруг с наигранной суровостью пригрозил он.

Вик только успела пискнуть в ответ, когда Уильям сначала легонько прикусил мочку ее уха, а затем неожиданно, одним уверенным жестом, наклонил ее тело в ванну, разместив поперёк своих согнутых коленей. Он положил свою руку на аппетитную выпуклость, обтянутую шёлковым платьем, будто хорошенько примериваясь…

— Вы не посмеете этого сделать, — сдавленно вырвалось у неё. — Я талантливый дизайнер и без пяти минут начальник рекламного отдела!

— Нет, Вы моя добыча, — хищно прорычал он ей в каштановый затылок, не ослабляя хватки.

— Ах! — вырвалось разочарованно у Вик, когда он, откровенно смеясь, вернул ее ноги на ковёр, так и не исполнив своей угрозы.

Слова им были уже не нужны, их окутала всепоглощающая нежность. Он мягко, но властно завладел ее губами, его действия становились все более настойчивыми, в них хорошо читалась страсть, разбуженная ее неожиданно смелым появлением. Её нежные руки и взгляд уже не могли оторваться от созерцания и прикосновений к его мускулистому мужскому телу…

— Мы устроили потоп, — немного растерянно прошептала Вик, не обращая внимание на причёску, в которой осталось не более пары шпилек. — Боюсь, мне снова нужна ваша помощь. Платье совсем промокло… — прошептала она вскоре, теряясь в настигших ее новых ощущениях.

— Я думаю, сегодня оно Вам больше не понадобиться, — сдавленно произнес он, все ещё переживая то блаженство, что она неожиданно подарила ему.

Степень доверия и близости достигла в их взаимоотношениях той глубины, на которую он и не смел надеяться за эти два дня, и которую так и не дождался в супружестве с Каро. Виктория, неожиданно ворвавшаяся в его размеренную и не очень счастливую жизнь, должна стать той единственной, что он видел с собой рядом…

Он решительным и даже слегка нетерпеливым жестом расстегивал маленькие потайные пуговицы ее намокшего одеяния. Его ответная нежность сегодня не будет знать границ…

Янтарные всполохи камина превратили все происходящее в комнате в прекрасную и чувственную скульптуру. А тени на потолке повторяли ее замысловатые линии, дрожали и таяли в своем безмолвном мистическом танце, где не было места разрушающей ревности, сомнениям и обидам.

Чуть позже они переместились в примыкавшую к хозяйской спальне гостиную, и уютно расположились на толстом ковре у камина, чтобы хорошенько обсохнуть. Его сорочка с кружевным жабо, накинутая Викторией на чуть влажное тело, смотрелась сейчас модным дизайнерским мини. Рукава предательски сползали вниз, делая ее похожей на Пьеро, и мешали брать из вазы приглянувшиеся орехи и фрукты. Графин с порто, так приятно согревавший их тела и веселивший души, был уже наполовину пуст. Виктория откровенно наслаждалась этими минутами, сидя по-турецки рядом с Уильямом, который недовольно ворчал на слишком лёгкую замену ужина, в котором так нуждался. Но им так хотелось побыть только вдвоём этим вечером и наслаждаться друг другом… Мельбурн справедливо полагал, что верный Хопкинс оградит их от чьего-либо докучливого внимания до наступления ночи.

Они прекрасно понимали, что завтра реальность вновь бросит им свой вызов, заставив столкнуться с новыми испытаниями. Их будущее было зыбким и туманным, теряясь в спутанных временных лабиринтах, но они твердо знали, что их любовь светит ярко и, как спасительный огонек маяка, выведет из любой бури и темноты к долгожданному тихому счастью.