Виртмастер

В нескольких словах я описал ситуацию сложившуюся с группой подопытных, закончив свою тираду словами:

- Я понятия не имею о том, какие тестовые режимы они собираются опробовать. Или то, как это в дальнейшем может повлиять на физическое здоровье, рассудок, да и вообще, дальнейшее существование. Одно я знаю наверняка: если бы это не было так опасно, тестирование проводили бы на обычных людях, а не отбросах общества – заключенных!

- А если мы не воспользуемся этой возможностью, какова вероятность того, что мы сможем дожить в этих стенах до конца этой недели? – задал встречный вопрос Петропавел.

На счет себя я никаких иллюзий не питал – здесь мои дни были уже сочтены.

Что касается Петропавла…

То, что ожидает его, уже в самое ближайшее время, сложно будет назвать жизнью.

- Молчите?! – почти крикнул паренёк, - Молчите, потому что знаете – других вариантов у нас нет. Вас уничтожат при первой же возможности! А я наложу на себя руки не дожидаясь того, что случится потом. Я ведь уже даже провод раздобыл, чтобы повеситься…

Ну, что тут скажешь.

Конечно, жизнь – это испытание, а самоубийство – это смертный грех.

Однако, вопрос в другом: нужно ли пареньку проходить через все предстоящие тяготы, и в итоге погибнуть насильственной смертью, если можно значительно сократить этот путь, избавившись от боли и унижения?

А если я потяну парня за собой в надежде на спасение вне нашей реальности, которое, однако же, может иметь не менее серьезные последствия?

Будет ли это означать, что я поступаю хоть и безрассудно, но благородно?

Или же мне Петропавел необходим не как человек, или уникальная личность, а просто как, извиняюсь за выражение, информационный костыль, с помощью которого я бы мог худо-бедно передвигаться в запланированном мною направлении?

Было ли у меня, у нас время рассуждать на эти темы?

Конечно, нет. 

Время на раздумья уже не осталось. Пришла пора действовать.

Действовать быстро и решительно.

Может быть, именно поэтому на ум мне пришли слова советского космонавта, который впервые  в истории человечества на несколько десятков минут оказался на околоземной орбите:

- Поехали!!!

***

За то время, пока мы с Петропавлом оживленно беседовали, ситуация изменилась: из-за конторки выдачи книг больше не торчала крашенный голова пидорка. Да и остальные немногие посетители библиотеки бездумно и незримо рассосались. 

Скажу я вам на будущее одну важную вещь, которая, надеюсь, никогда в вашей дальнейшей жизни вам не пригодится: если щеки вокруг вас внезапно исчезают, образуя человеческий вакуум, то ничего хорошего в ближайшем будущем вас не ждет.

Чувство опасности, которое я в тот момент было почти осязаемым. Не хватало, пожалуй, лишь проблескового маячка, настойчиво вращающегося перед самыми моими глазами.

- Видишь? – обратил я внимание Павла на произошедшую перемену.

Однако, он был слишком молод и неопытен, чтобы на раз улавливать такие изменения в окружающей обстановке. А может, был окрылён мыслью о том, что в самом ближайшем времени, ему представится шанс сыграть в игру своей мечты.

Но скорее всего это была неразделимая смесь из первого и второго.

- Все зэки куда-то испарились?

- Ну, и..?

- Это может означать только одно – Никон уже вышел из карцера и идет сюда.

***

 Глаза паренька предательски заблестели, нижняя губенка задрожала, и он возвел очи к небу, будто не замечая потолка.

Сначала я думал, что тот молится, но ошибся – оказывается, делая пассы руками, паренек доставал кусок провода. 

Получается, что и вверх он смотрел не для того чтобы увидеть лик божий, а найти балку понадежней, где и собирался спешно соорудить удавку.

Моего же отчаяния на то чтобы решиться на этот крайний шаг было недостаточно. 

Адреналин буквально вспенил мою кровь и сейчас я был твёрдо готов к тому, чтобы взглянуть своей смерти в лицо даже не прищурившись.

А меж тем мой мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, которая, признаюсь честно была не просто хреновой.

Она была безвыходной!

***

Должно быть я здорово получил по голове, раз едва не проворонил тот момент, когда Петропавел соорудил, удавку, и начал приспосабливать ее к металлическому уголку книжной полки.

Если бы я завис хоть еще на пол минуты, то застал бы его уже брыкающимся в петле.

- Отставить самоубийство! – приказал я.

Петропавел бросил на меня взгляд загнанного зверя. Ну, не зверя – милого такого зверька, по мордочке которого текли горючие слезы отчаяния.

- Петропавел, - воскликнул я, уже не обращая внимание на то, что называю его именно так, - мне кажется, я кое-что придумал! Но для того, чтобы осуществить задуманное мне потребуется такая помощь!

Кажется я что-то упустил.

- Ах да, и самое главное – мне до зарезу необходим твой провод.

***

Мы едва успели завершить все наши лихорадочные приготовления к триумфальному появлению Лысого и причастных.

- Я смотрю, вы меня уже ждёте с нетерпением! – осклабился Никон, извлекая из-за пояса заточку. 

Ох, как же я был прав, даже сам не осознавая этого, когда говорил Петропавлу о том, что его провод мне нужен до зарезу.

Теперь осталось выяснить дойдет ли дело до того, что меня приедут, или…

Как рыцарь, поднимающий копье навстречу своему противнику, я поднял на заготовку деревянную швабру с мокрой тряпкой на перекладине.

Ну, что сказать, сравнение хоть и красивое, я бы даже сказал поэтическое, но не имеющее никакого отношения к действительности.

На самом деле со стороны это выглядело очень жалко: позади меня стоял дрожащий от страха, как осиновый лист, Петропавел, а сам я, конечно, ни на какого рыцаря я похож не был. Швабра же с грязной тряпкой, скорее всего, олицетворяла собой наше с парнишкой попранное знамя.

- Слышь, ты, а ну убрал эту херню! – потребовал Лысый проигрывая заточкой.

- Хрен тебе, лысый ублюдок!

- Да я тебе её сейчас в жопу забью по самые гланды!

- Ох и извращуга же ты – никуда без сексуальных игрушек! - сохраняя олимпийское спокойствие, парировал я.

Это было последней каплей переполнившей очень неглубокую чашу терпения лысого.

С утробным рыком он рванулся на меня.

Ну, вот и настал он - мент истины, решающий нашу с Петропавлом судьбу.

Теперь – либо пан, либо пропал!