Страница 17 из 28
Сон приходит на цыпочках, подкрадывается и тихонько дышит в уши. Над диваном покачивается волшебная лампа. Стеклянный шар с кружащими в нем светлячками обрамляет юбка абажура. И бьется об него, пытаясь прорваться в свой личный рай, пузатая ночная бабочка. Перед глазами Кеши мир плавится. То ли это он устал смотреть, то ли это мир устал держать плотную форму. Искать истинное утверждение не хочется, хочется спать. Однако глазам нельзя закрываться. Глазам... нельзя... закрываться...
Книга про демонов Пиниона опускается на закутанную в плед грудь. Глаза уже закрыты, рыжие ресницы опущены, рот приоткрыт а во всклокоченной голове гуляют приятные сны. Постепенно, вместе с магией уснувшего, гаснет и лампа. Кеша поддерживал ее чтобы читать ночью в гостиной - в комнате ему не сиделось. Теперь же Кеша спит, лампа потухла. Лишившаяся цели бабочка сторожит глазастыми крыльями сон рыжего студента.
Цок, цок, цок...
Каблучки опускаются на пол очень тихо. Это сложно, приходится сильно приподниматься на носках и ступать очень осторожно. В конце-концов, осознав ошибку, она разувается. Держит какое-то время в своих нежных ручках высокие красные лодочки, а потом кокетливо ставит их на журнальный столик. И тихо, шурша короткой юбкой, опускается на край дивана. Смотрит на лицо, усыпанное веснушками, потом на книгу. Улыбается с влажным, еле слышным в темноте звуком. Забирает книгу, вытаскивая ее потихоньку из под узловатых пальцев. Листает пару раз, глаза горят зеленым. Удовлетворив любопытство, отвязывает красную ленточку с запястья, закладывает ей книгу и отправляет на журнальный столик. Поправляет плед, низко склоняется и нежно касается своими губами чужих. Совсем невесомо, но все же.
- Фрейя... - удивляется Кеша сонно, еле слышно, приоткрыв всего один глаз.
- Тшшшшш...
Губы соединяются еще раз. Все так же вяло и нежно, но на этот раз открываются для более глубокого поцелуя. Кеше кажется, что это сон. Он никак не может отделаться от тумана в голове. Никак не может до конца очнутся и убедиться, что она и правда здесь. А она отстраняется, и глаза сверкают как у кошки.
- Ты мне врала, да? - спрашивает он тихо. - Кто ты, чертовка?
- Прости, - доносится из темноты. - Хочешь, я расскажу тебе еще одну историю?
- Еще одну ложь?
- Кто знает... послушаешь? Или, может, поднимемся наверх и...
Он хочет наверх. Хочет. Но он помнит. Все хотят ее тело, но никому не нужна его душа. И Кеше мало тела. Он хочет ее всю. Иначе не интересно. Иначе бессмысленно. Если бы он хотел только красивого женского тела, то отправился бы с Биллом в один из борделей. Потому...
- Нет, я хочу послушать, - ощущая, как теплые руки забираются ему в волосы, бормочет Кеша. - Расскажи... пожалуйста... я хочу знать...
- Что ж...
Чертовка сладко пахнет каким-то незнакомым запахом. Она гладит его так нежно, так осторожно, что он боится вот-вот провалиться в сон.
- Далеко-далеко, в небольшом городе, полном машин и дирижаблей, жил был мастер на все руки...
Ее слова - сказка. Такой убаюкивающий голос. От него внутри у Кеши просыпается давно забытое приятное чувство.
- И было ему очень одиноко. Все дни напролет он чинил то одно, то другое. То сломавшийся сапог, то переставший звонить будильник, то чье-то разбитое сердце. А на себя у него никогда не оставалось времени...
Кеша думает, что она, наверное, стала бы превосходной матерью. Эта мысль странная, ни о ком он раньше так не думал.
- Однажды один из его клиентов не пришел, справившись со своими проблемами сам. Мастер очень удивился выдавшейся свободной минутке... и решил, что раз уж появилось время, надо найти свою любовь.
Да, она стала бы хорошей матерью, но плохой домохозяйкой. Ее руки, такие мягкие, очень жаль было бы портить их домашними делами.
- Но времени бы не хватило на то, чтобы искать ее на улице, он решил эту любовь создать. Он был очень талантливым, и ему не составило труда сделать из подручных материалов красивую девушку. Всего-то и надо было, что купить в соседской лавке самые красивые розы, да вытащить из печи пару горячих углей.
И дети... Кеша ревновал бы ее к ребенку. Он ревновал бы ее ко всему. Посадил бы ее на цепь.
- Так он создал меня. Но... он забыл, что и розы, и угли не умеют любить. Потому я ушла от него, и пошла своим путем. Наверное, он искал меня и плакал... не знаю, я не узнавала.