Страница 313 из 319
- Где? – шепчу, зная, что он поймет, о чем я спрашиваю.
- Так нет у меня. Так давай… пожалуйста, давай так!
Смотрю на него как на больного, потом одной рукой, почти на ощупь шарю в тумбочке. Точно – нет. Но ведь должна же быть!
- Я ее отдал, ребятам была нужна… Я берег, берег, а вчера отдал. Сегодня забыл взять новую, - голос виноватый, взгляд испуганный. – Не бросай меня только! Я привычный… Меня в борделе как только не брали! – И все это чуть ли не с гордостью.
- Дурашка… - а руки уже начинают наглаживать член, внушительный, особенно по сравнению с телом его хозяина.
- Нет.. Не надо… Я хочу…
- А будет так, как хочу я, - продолжая ласкать, наклоняюсь и целую в губы. Затыкается и начинает отвечать. Правильно. А то опять будут тут за меня решать всякие…
И тут в дверь громко стучат. Очень громко, как будто имеют на это право или как будто что-то случилось. Стонем мы хором, разрываем поцелуй и я, как наиболее одетый, иду открывать. На пороге стоит Рис. Злющий, как шершень.
Я почти выпинываю его в коридор, не давая войти в комнату Айжэна, хотя он упорно пытается туда просочится.
- Что ты там делал?!
Я уже приготовился ответить привычной отмазкой: «Разговаривал», но почему-то вдруг решаю – это будет нечестно. Не честно по отношению и к одному, и ко второму. Разговоры в зале затихли – ответ хочет услышать не один Рис. Спиной я чувствую выжидающе-напряженный взгляд Айжэна. Хочется сказать длинную цветистую речь исключительно матом. Но вслух произношу совсем другое:
- Я беру Айжэна своим нижним.
Из зала слышен гогот, хлопки, маты тех, кто ставил на то что я так и не сдамся… Короче всем весело, кроме меня и Риса.
- То есть ты предлагаешь мне делить тебя с ним?! – от возмущения у Риса начинает подрагивать нижняя губа. Красивая, мягкая, пухлая… Этими губами так приятно любоваться, но вновь поцеловать тянет другие, шершаво-сухие…
- Как хочешь, - спокойно говорю я, и, обернувшись к Айжэну, киваю на прощание: - Я к госпоже. Спокойной ночи. И позаботься, чтобы в следующий раз в тумбочке была смазка.
Уже успевший одеться, мой третий нижний подходит ко мне, тянется чтобы обнять, и тут Рис, уже гордо развернувшийся чтобы удалится вдаль, срывается. Хваленая аристократическая выдержка дает окончательный сбой. И он с размаху бьет ладонью под ребро. Айжэн успевает блокировать удар, смазать, чтобы не было так больно и тут же лупит в ответ. Умело, со знанием дела, в отличие от озлобленного, но явно неопытного Риса. Сначала оба мальчишки мутузят друг друга стоя, потом падают на пол. Хорошо не в коридоре, а в комнате Айжэна и никто этого всего не видят. Только слышат. Но ведь можно же сказать, что просто опять скандалили…. Ептить! Со вздохом понимаю, что придется влезать и разнимать. Из-за меня же дерутся, тля! Надеюсь мелкая оценит юмор ситуации и никого не убьет.
Лайри:
Хороший сегодня вечер. Был. До того, как в мою тихую обитель ворвался тайфун. Когда тайфун развалился на составляющие, я, в общем, без особого удивления отложила книгу и вопросительно приподняла бровь, стараясь не улыбаться, и, тем более, не дай Матерь, не смеяться.
Оба злющие, всклокоченные, у Найса губы обцелованные и рубашка кое-как застегнута не на те пуговицы. Рис весь из себя разгневанная невинность, причем тоже всклокоченная и слегка помятая. И оба дышат так, как будто не по дому ко мне бежали, а от фермы по горам. Та-ак.
Я уже несколько дней жду, когда Найс перестанет маяться дурью и договорится сам с собой, что сикарашка ему нужен. Похоже, с собой он договорился, и, предположительно, с сикарашкой тоже... Судя по тому, как сверкает глазищами змееныш. Потому что вот как раз с ним никто не договаривался.
- Наперегонки мчались, что ли? - ну надо же их как-то стимулировать к осмысленным звукам, а то оба только сопят гневно.
- Просто шли… быстро очень шли, - Найс падает в кресло, смотрит на меня с возмущением, как будто это я виновата в том, что только что между ними там произошло. – Вот скажи, ты же понимала, что так все и будет, да?!
- Что именно будет? - уточнила я, вставая с подушек, и пересаживаясь в другое кресло, для чего пришлось пройти рядом с змеенышем и стала заметна его припухшая губа и небольшой синяк на виске, почти скрытый под волосами.
- «Мы делили апельсин, много наших полегло», - процитировал Найс слегка переделанную цитату из детского стихотворения.
- Понятно. И кто первый... Не поделил? - это я спросила уже у слегка притихшего Клайриса.
Тот, с виноватым выражением лица начал опускаться на колени.
- Еще раз понятно, - я не стала строить из себя разгневанную госпожу, хотя не слишком верила в искреннее раскаяние змееныша. - Клайрис, ответь на один вопрос. А зачем? Зачем тебе Найс, если ты его не любишь?
Взгляд, которым меня одарили, выражал целую гамму чувств - от удивленного недоверия до возмущенного непонимания. Правда смотрели на меня недолго, меньше минуты, потом снова уставились в пол.
- Я его уважаю. Он мой Верхний, которого вы сами для меня выбрали, госпожа, - сделал он ответный выпад.
- Клайрис, - я старалась говорить доброжелательно. - Найс стал твоим Верхним, потому что я его попросила. Не притворяйся, что не знаешь: это было сделано, чтобы облегчить твое положение новенького в гареме. Ведь то, что ты был претендентом в мужья, не спасло бы тебя от прописки, верно? Тебя защищают, к тебе хорошо относятся, даже балуют. Чем ты недоволен?
- Я?! – змееныш даже голос повысил, испугался, и, виновато зыркнув в мою сторону, продолжил: - Я всем доволен, госпожа. Я… Я же старался, я все делал, чтобы Найс меня полюбил, чтобы ему было со мной хорошо! Так зачем он взял себе еще и этого…?! Ему что, меня мало?!
- А подумать? - я ничуть не издевалась, просто, наверное, действительно пора объяснить ребенку то, чему его так и не сумели научить в доме матери.
- Я думал, госпожа! - Клайрис смотрел на меня своими чистыми ясными синими глазами, в которых светилось совершенно искреннее непонимание.
Мне стало немного грустно, и искренне жаль его. Он правда не понимал.
- Объяснишь ему, или мне и это придется делать самой? - спросила я у Найса.
Тот как-то отстранено пожал плечами.
- Угу, понятно. Змееныш, все очень просто. Ты все делал, чтобы полюбили тебя, Айжен полюбил Найса. Не для того, чтобы упрочить свое положение. Не для того, чтобы его защищали и баловали. Не для себя. Ты так не умеешь.
- Почему не умею? – в синих глазах теперь уже совершенно точно сверкнуло возмущение. – Я вас люблю. Очень. С той самой первой встречи в театре.
- Ты умеешь играть в любовь, - мне и правда что-то стало грустно и как-то... Это ведь не только к Найсу относится. - а любишь ты только одного человека на свете. Единственного. Себя. И потому тебе легко играть в любовь с красивой, молодой госпожой, у которой все хорошо, и есть возможность тебя баловать. А если всего этого не станет? Если вдруг завтра меня обвинят в чем-то и вышлют на планету-колонию. Что ты выберешь? Лететь со мной, или вернуться к матери? - я знала ответ, а вот знает ли его сам Рис?
Змееныш недоверчиво как-то посмотрел на меня, убедился, что не шучу. Посмотрел на Найса, как будто ища подсказки. Вздохнул... Ну хотя бы не пытался сразу ответить, что поедет.
- Иди-ка ты к себе и подумай, - решила я, вдруг почувствовав, что больше не хочу продолжать сеанс воспитания. - Ответь на этот вопрос хотя бы самому себе. Про драку в гареме поговорим... Позже.
Клайрис встал с колен, поклонился, и как-то очень понуро выскользнул из комнаты.