Страница 112 из 113
Сагитта нахмурилась.
- Войну Теодорикту?
- После поединка с Мантикором остались твоя сабля и вещи, а сама ты точно под лед провалилась. Я решил, что по доброй воле ты не рассталась бы с оружием. Решил, Теодорикт похитил тебя в отместку за Мантикора.
- Но почему именно он?
- Арл Годерикт навел меня на эту мысль. Получается, хитрый северянин воспользовался возможностью свести моими руками личные счеты?
- Похоже, что так.
Мы осторожничали, говоря друг с другом. Я не спрашивал, где она была, что делала, скучала ли. Я и так знал ответы. Ее возращение стало тем недостающим фрагментом, который позволил сотне слов и недомолвок, действий, событий сплестись в единое полотно. Я видел его также ясно, как узор Небесного Ткача на ночном небосводе. Сколько раз в надежде на чудо вглядывался я в каждое встречное лицо! Точно кто-то подсказывал мне искать ее среди толпы. И верно: укрытая магией, она стояла в день коронации у городских ворот, неся с собой запах полуденных трав и летнего зноя.
Осознание пришло ко мне, щелкнуло куском ставшей на место мозаики, и я начал говорить сам, стремясь причинить себе боль прежде, чем это сделает она, с каждым словом все отчетливее постигая целостную картину произошедшего.
- Ты просто ушла, верно? Оставила саблю, чтобы я был уверен, что ушла ты не по собственной воле. Чтобы перевернул небо и землю в твоих поисках. Чтобы совершил возможное и невозможное ради твоего возращения. Ты натаскивала меня, точно пса, а затем вела на сворке моих чувств!
- Ты на меня в обиде?
На что мне было обижаться? На то, что, движимая непонятными идеалами и паче того - слепой верой в наставника, она указывала мне дорогу к трону? Или на то, что она дарила мне свое тело – расчетливо, подачкой, ношеным платьем с плеча, не испытывая и сотой доли тех чувств, что я питал к ней? Или на то, что она исчезла из моей жизни, освобождая в ней место для другой женщины? Вряд ли это были поступки, в которых ее справедливо винить. Но сердце и разум говорят на разных языках.
- Тебе достаточно было отказать мне.
- А после ты согласился бы стать королем?
- Ты этого добивалась, да? Всеми своими действиями, даже своим телом, точно… Ты истинная ученица лейб-мага! – с горечью сказал я и вспомнил, как такие же слова говорил Драко. Воин оказался прозорливее меня! Обида все-таки прорвалась, хлынула желчью. - Будь проклят Альхаг, своим колдовством управляющий нами даже из могилы!
Сагитта не преминула вступиться за наставника:
- Не упрекай его. Для проявления Королевского дара необходим добровольный союз двух лиц королевской крови, освященный церковью.
Я вскинулся:
- Ты хочешь сказать, что моим отцом был король? Да скорее черт затрезвонит благовест на колокольне!
Колдунья оставалась спокойна:
- Насколько я знала сира Макса, он вряд ли мог быть твоим отцом. Скорее я бы подумала на герцога Орли. Но вероятнее всего, имелась побочная ветвь от бастардов прежних владык.
- Что же побудило тебя вернуться теперь, когда все сложилось, как вы с Альхагом хотели? Нет, молчи, я отвечу сам. Ты желаешь, чтобы я и дальше шел по указанному пути, и готова направлять меня, коли сверну не туда. Ну, скажи теперь, что я неправ!
- Если попросишь, я уйду и больше не потревожу тебя.
Гордость подсказывала мне согласиться, и навсегда обрести покой от бередивших мою душу чувств. Но много ли стоит гордость перед голосом сердца? Перед днями, отравленными чувством вины? Перед страхом не видеть ее, не знать, что с нею, не иметь возможности подать ей руки в минуту невзгод? Да плевать я хотел на вечность, не озаренную светом ее глаз! В конце концов, благодаря Сагитте я сделался королем. Будет справедливо, если она разделит со мной бремя власти.
- Место придворного мага свободно. Я не знаю лучшей кандидатуры, чем ученица Альхага – единственного мага, сумевшего колдовать без головы.
Что ведал Альхаг? Насколько глубоко мог он обратить взор в прошлое, как далеко провидел грядущее? Управлял ли лейб-маг судьбой или же, как и обычные люди, был пешкой в ее руках? Ответа на этот вопрос мне не получить никогда. У меня сложилось определенное мнение, основанное на обстоятельствах и знании характеров главных действующих лиц этой истории, свидетелем и исполнителем которой я стал. Но прав или нет, я узнаю наверняка лишь за той чертой, которую перешел лейб-маг и из-за которой ныне он взирает на нас. А оттого я не стану предавать свои домыслы на суд общества. Вера не терпит полутонов: лишь незапятнанный идеал достоин поклоненья; соприкоснувшись с грязью бытия, скованный рамками необходимости, замаранный причинностью и следствиями, он навсегда утрачивает блеск. Да простится мне эгоизм, который не позволяет остаться в людской памяти королем, развенчавшим легенду.
Послесловие
Король Ариовист Первый правил с 44 года и отрекся от трона в пользу своего старшего сына в 76 году. Современники отзывались о нем как о человеке, в любых обстоятельствах державшим себя в руках и вместе с тем удивительно тонко чувствовавшим собеседника. Он снискал уважение подданных как блестящий политик, справедливый судия, мудрый законодатель и заботливый устроитель королевства. В отношении магии он продолжил политику своего отца. Ариовист остался первым и единственным в истории королем, при которым должность лейб-мага занимала женщина.