Страница 35 из 169
— Избранная сто сорок семь дробь два. Значит, ты мне не померещилась.
Чудненько, я не одна здесь с заскоками.
— Кто ты такой?
Глаза мужчины сощурились, и я поймала себя на том, что не могу определить цвет радужки глаз. Оттенки сменяли друг друга в мельтешении света, и падающей тени надвинутого капюшона.
— Всего лишь странник, леди.
— Все странники ходят в униформе?
Он не показал, что удивился моей догадке, за что получил дополнительный плюсик к пункту: «потенциально подозрительный тип».
— Все странники Его Величества, — ни на секунду не замешкавшись, произнес он. — Вопрос на вопрос, милая леди. С каких пор Избранные стали дробиться?
Щебетание птиц смолкло.
— Прежде чем я отвечу: откуда мне знать, что ты не Враг?
— Кто? — искренне удивился он, наклонив голову вперед. Кожаный капюшон сполз назад, позволяя разглядеть копну густых черных волос.
Ветер притих.
— Враг, — повторила я, чувствуя неловкость.
Помимо тройки учителей (еще месяц, и по-серьезке начну строить глазки Атросу) это единственный мужчина, которого я видела за последние три недели. И даже местные боги не знают, когда смогу встретиться с тем, кто предназначен судьбой.
Последнее, что я собиралась делать — это заводить отношения на расстоянии. Тем более, где-то там, есть мой единственный и неповторимый. И все же, спинка-то выпрямилась. Фартучек поправлен. А профессиональный взгляд свободной самодостаточной женщины, выловил отсутствие кольца на безымянном пальце. Перчатки перчатками, а глаз-то наметан.
— Не знай я, из какого мира Избранная леди, счел бы вопрос за оскорбление. Не существует таких обстоятельств, в которых я мог бы посчитать своим врагом леди или стать для нее таковым.
Красиво загнул. Но я, в свое время, с парнями через интернет знакомилась. Те непризнанные философы такие поэмы вещали, что на второй час общения я верила, что мужская моногамия — губительна для здоровья обоих партнеров, а брак выдумка правительства, масонов, нефтяных корпораций и макаронного монстра.
Знаю я вас, мужчин, что говорят много, обтекаемо и непривычными словами.
— Кто ты такой, странник и почему преследуешь Избранных в зеркалах зараженных миров?
Есть Враг. Есть Избранные. Есть миры, нуждающиеся в спасении. Их судьба зависит от того, кто доберется первый. Мы или он. Мы — мир живет дальше. Магия пробуждается, наследники на престол появляются, расы трубят перемирие, эпидемии остановлены, люди празднуют победу. Враг — магия сходит на нет, люди погибают, в династии раскол, братоубийство, царевны в башнях с драконами, принцев нет, древнее зло тянет ручки к простым смертным и нет того, кто его остановит. Мир охвачен огнем, болезнями и стремится к саморазрушению.
Если мир заражен, у Избранных нет шанса. Если Избранная прибыла раньше Врага, шанса нет у него. Загадка в том, что ни мы, ни он не знаем, кто за кем пришел.
— Я занимаюсь исследованиями, леди, — склонил он голову. Металлические блестяшки на плаще звякнули. По зеркалу прошла очередная рябь.
Мужчина не мужчина, красивый или нет, а от него мороз по коже. Не из-за внешности или одежды, а из-за чуждости. Чего-то далекого, недосягаемого и непознанного. Как у Атроса. Вроде говорит на нашем языке, но стылый воздух нечеловеческого сознания, порой да пробежится по коже.
— Разве странники не занимаются странствиями?
— В том числе, леди.
— И что же ты исследуешь?
Картинка окончательно застыла. За спиной незнакомца не шелохнулось ни одно деревце.
— Феномен ста сорока семи, — неприятно улыбнулся он. — И, видимо, одной дроби, леди.
Я покосилась на шнурок от шторок.
— Ты изучаешь нас?
— Феномен вашего существования, леди. От того, как ты выразилась, преследую «избранное» сестричество в разных мирах.
— Зачем?
— Пообщаться с Избранной в живую — редкое везение для представителей моего мира, леди.
Я сощурилась.
Пообщаться, значит, хочет. Нашел дурочку. Как пить дать — Враг! Или один из его прислужников. Или кто там составляет вражеский тыл?
— Я не леди.
Он качнул головой.
— Вопрос восприятия и необходимой краткости.
— Не поняла.
— Разумней сделать несколько допущений к статусу и остановиться на «леди», чем мучиться каждый раз, выговаривая «Избранная сто сорок семь дробь два».