Страница 47 из 79
Поездку на озеро предложила жена. До этого она считала отказ Александра продать никому не нужный старый домишко какой-то глупой странностью, но теперь ей казалось, что тут, вдали от друзей, отлученная от интернета и соблазнов большого города, Анна изменится, все вернется на круги своя.
Под аккомпанемент привычного переругивания жены и дочери Александр осторожно вел машину по почти заросшей лесной дороге. И вот он – дом, маленький, пропахший сыростью и воспоминаниями.
Ночью Александр зашёл в комнату дочери и тихо окликнул её:
- Анна! Анна, вставай!
- Что??! Что случилось???
- Ничего. Надень купальник и спускайся вниз. Только тихо – разбудишь маму, она нас убьёт.
Удивительно, но Анна, колючая, противоречащая из страсти к противоречиям Анна, не возмутилась.
Через минуту они стояли на дощатом настиле, еще хранящем тепло ушедшего дня. Александр показал на горящий фонарь на краю настила и сказал: «Наш маяк». Анна промолчала. Купол звёздного неба отражался в чёрной бездне озера. Неожиданно тёплая вода всхлипнула, приняв ночных купальщиков. Отец с дочерью долго плыли в полной тишине. Потом Александр оглянулся, посмотрел на свет своего маяка и лёг на спину. Анна, раскинув руки, лежала рядом, глядя в небо.
- Знаешь, когда я в последний раз так купался, фонарь погас.
- Да? И ты смог найти дорогу домой?
- Не сразу. Сначала я заплыл на другой берег, туда, за мыс.
- А что там?
- Дом. Там жила одна семья. Они научили меня играть в очень интересную игру.
- Ты с ними дружил?
- Да. Нет. Не знаю. Не помню.
- А игру помнишь?
- Помню.
- Научишь меня?
- Научу. Завтра. Тебя и маму. Для этой игры важно участие всех.
Они лежали среди звёзд. Вдали, на настиле у дома их ждал, их звал маяк.
Ташка
Сквозь сон Таша слышала, как осторожно открылась дверь, прошелестели лёгкие мамины шаги. А потом раздался недовольный голос Иры: «Не хочу вставать! Я еще минут пятнадцать могла спать!» Мама шёпотом прикрикнула – мол, не шуми, больную сестрёнку разбудишь, но призыв явно прозвучал всуе. Иркины завывания на тему «Почему одним все, а другим – ничего!» могли бы разбудить и мёртвого.
Таша открыла глаза, поймала злобный взгляд сестры и показала ей язык. Ира в ответ метнула подушку. В другой раз мама пустилась бы в рассуждения о том, как должны относиться друг к другу сёстры (явно не так, как её постоянно ссорящиеся дочери!), но стрелки часов уже неуклонно приближались к восьми, значит, еще немного – и она опоздает на работу.
Мама отдавала в прихожей последние распоряжения бабушке, Ирка завтракала, а счастливая Ташка валялась в постели, наслаждаясь ничегонеделанием. Отличница и мамина гордость, она, в отличие от старшей сестры-разгильдяйки, вполне терпимо относилась к школе. Но как же здорово иногда поболеть! Один-два дня страданий – температура, голова раскалывается, грудь разрывает сухой кашель. Зато все (кроме Ирки, конечно) крутятся вокруг тебя, все тебя жалеют, норовят угостить чем-нибудь вкусненьким. Мама, приходя с работы, садится рядом, кладет на горячий лоб руку – нежную, мягкую, приятно прохладную, чистит мандарины и кладет по дольке прямо в рот.
Потом температура снижается, голова совсем не болит, стихает кашель. И не надо ходить в школу! Можно лежать целый день, зачитываясь книгами, и смотреть телевизор, и играть (хотя тебе уже десять, но ты ведь больна, значит, можно!) в любимые куклы. Проходит день-другой, начинаешь скучать без подружек, и когда врач объявляет, что болезнь закончилась, ты уже с радостью бежишь в школу.
Ира, в школьном коричневом платье и черном фартуке, заскочила в комнату за портфелем: «Что, Ташка, лежишь? Радуешься, что в школу не надо ходить? А еще отличница!»
Ирки и след простыл, а настроение испортилось. Ташка! С раннего детства это производное от красивого «Наталия» или нежного «Наташа» приклеилось к младшей сестре намертво. Сначала имя казалось обычным. Кого-то из Наташ зовут «Ната», кого-то – «Наташа», даже «Туся» и «Тата» зовут, а её – Таша, Ташка. Но недавно один из Иркиных кавалеров (их вокруг пятнадцатилетней длинноногой красотки крутилось немало) неожиданно блеснул интеллектом: «Как ты сестру зовёшь? Ташка? А ты знаешь, что ташка – это сумка, охотничья?» Ирка пришла в восторг: сумка! Вот уж точно, сумка! Как эта «сумка» появилась, так её несчастной Ире на шею и повесили!
У Ташки от такой клеветы аж слёзы на глазах выступили! Может, в далеком детстве, когда ей было лет пять-шесть, бабушка и отправляла их с Ирой гулять вместе, наказывая старшей следить за сестрой. Но это было давным-давно! Теперь у Ирки – своя жизнь, а у Таши – своя. Вот только комната общая, тут никуда не денешься. Потому пятнадцатилетняя Ира и злиться – ни подружек из-за Ташки в гости не позовешь, ни мальчика.