Страница 2 из 147
Константин, пригибаясь, проскользнул между застывшими известняковыми наростами и, на глаз определив середину пещеры, выполз из укрытия. Его заслоняла огромная круглая ваза с завядшими цветами, но если бы гомункул обернулся, то наверняка заметил бы непрошеного гостя. К счастью, того полностью захватила злость и драконья желчь. Мровкуб продолжал бурчать под нос и ничего не почуял, полностью поглощенный собственными мыслями.
Монарх, он убедил себя, что прозвище уважительное, по компасу рассчитал нужное положение и установил игрушечный домик. Разложил по бирюзе кристаллы и достал тот же голубой мел, которым рисовал на скале. Через несколько ловких штрихов от начерченных перед домом врат протянулась длинная тень. Она сползла на пол и расширялась, пока не выросла до размера настоящей двери. Оставалось тщательно вписать в неё оберегающие знаки. С духами шутки плохи! Они ошибок не прощают.
Константин не слышал, как в пещеру пробрались наёмники, но ощутил, что они уже рядом и повернулся. Бесшумно возникший в проходе Плут с кривой усмешкой разрядил самострел в спину гомункула. Заранее почуяв охранные чары, Монарх распластался на полу. Ваза с цветами раскололась и засыпала центр пещеры скукоженными, сухими лепестками. Вода вихрем взметнулась вверх и ударила в свод. Прилипла к камню и растеклась по потолку будто по полу, застыв прозрачной лужей. Из неё выстрелили тонкие, словно нити, струи и прошили чародея с арбалетом насквозь.
– Кто же ко мне пожаловал без приглашения? – спросил скрипучий голос, и эхо разнесло вопрос по тёмным углам.
Стрела задрожала, выскочила из спины Мровкуба и вернулась обратно в самострел, расколов деревянное ложе. Плут даже не шелохнулся. Только глаза бешено вращались и удивленно таращились на испорченное оружие.
Константин на происходящее вокруг внимания не обращал. Прижавшись щекой к полу, он скрупулёзно заканчивал рисунок, дописывая обережные символы. Дёргаться уже бесполезно, наёмнику он не поможет, а если не успеет вовремя закончить с обителью духа, им всем крышка.
Жухлые цветы продолжали кружить в воздухе, собираясь в тёмный, дрожащий рой. Они шуршали, цеплялись друг за друга сухими листьями и стрекотали словно рассерженные феи.
– Как говорил безумный затворник из Трутанхейма: «Ненавижу непрошенных гостей! Поэтому всегда делаю так, чтобы они больше не приходили», – каркнул гомункул.
Он так и не повернулся. Только поднял тонкую руку и махнул.
Лепестки сорвались с места и мгновенно облепили неподвижного Плута. Полезли под одежду, в нос и уши, закрыли глаза. Сомкнутые губы распахнулись, и он дико закричал, выдыхая побуревшие лепестки и колючие листья.
Из-за жуткого вопля Монарх слишком сильно нажал на мел и сломал его пополам. Оставалось начертить руны в верхних углах врат, только руки не повиновались. Хотелось вскочить и броситься на помощь, но поддаваться эмоциям нельзя – врагу только этого и надо, а Плута уже не спасти. Самонадеянность убивает вернее любого заклятья.
В тучу порхающих сухих цветов ударил поток пламени, а второй, одновременно с первым, накрыл тело Мровкуба. В бой вступили остальные маги.
– Что же вы так медлили, – зло прошипел Константин, подбирая огрызки мела.
Охваченное огнём тело гомункула с грохотом рухнуло на пол. В тот же момент осыпались дымящиеся лепестки.
– Не отвлекайся, – прикрикнул на себя Монарх, выводя последний символ.
Разметав книжные завалы на столах и опрокинув стойку с колбами, к безвольному телу Мровкуба выскочили пять одинаковых гомункулов. На непроницаемых лицах безумно сверкали красные глаза, а вокруг тощих тел уже загорался ореол творимой волшбы.
Воздух накалился от вскипевшей энергии, и у Константина тряслись пальцы, не желая заканчивать самую важную руну.
Висельника подбросило вверх и. словно коллекционную бабочку, надело на сталагмит. Огородник успел отпрыгнуть от нароста, и его лишь засыпало каменной крошкой. К нему бросились гомункулы, но им наперерез, изрыгая сгустки огня из маленькой пасти, кинулся шилокрыс. Его даже не заметили, случайно отбросив в сторону ударом ноги.
Монарх добавил последнюю точку над похожей на клетку руной «неволи», и врата засияли голубым. Он оттолкнулся от пола и покатился в сторону. В игрушечном доме оглушительно загрохотало. Задрожал искаженный воздух, свет погас и только ультрамариновые вспышки выхватывали из лютой тьмы задеревеневшие фигуры гомункулов, застывших словно пожранные термитами, голые стволы деревьев. Над игрушечным домом открылись чёрные, как самая длинная ночь, врата. Константин силился не смотреть на них, но не мог оторвать зачарованного взгляда, ведь через проём, опустив голову, сраженно брела согбенная фигура. Тощее полупрозрачное существо последний раз оглянулось, сверкнуло красными глазами и пропало.
– Получилось! – выкрикнул, закашлявшись, Огородник.
– Да, – убежденно проговорил Монарх и поднялся с холодного пола. – Можно звать оборотня.