Werewolf

— Плохой из него охотник, — рыкнул. Волк аккуратно взял у него ружье и отбросил в сторону. Видимо папа не попал в него, что радует больше всего в этой ситуации.

— Прости меня, — быстро вытираю слезы.

— Я чуть тебе не доверился, — злобно фыркнул у моего лица. — Эмили…

— М-м-м… — папа зашевелился.

— Не уходи, не оставляй меня! — в глазах грусть, разочарование, обида. Обошел, даже не бросая презрительного взгляда, вмиг скрылся среди деревьев.

Стою ни с чем, не позвать, не догнать, нет шанса просто извиниться. Всё внутри меня кричит, что это наша последняя встреча. Какое не выносимое чувство быть слабой и ничтожной. Всё внутри разрывается на части. Я так была близка к нему, ещё какое-то мгновение и…

— Эмили, — вскочил папа. — Где он? — смотрит на меня безумными глазами.

— Где мое ружье? — очнулся.

Молча смотрю на него и не могу слово вымолвить, словно проглотила язык. Волк прав — плохой охотник тот, кто теряет ружье на охоте.

Разворачиваюсь и направляюсь в сторону дома, оставляю его наедине с самим собой. Не думаю, что волк вернется, чтоб поквитаться с ним. Хотел бы убить, убил, не задумываясь.

— Эмили, стой! — растерянный голос отца.

Слышу, как пыхтя, еле успевает за мной. Слезы текут, но я на них не обращаю внимание. Впервые игнорирую отца, его угрозы. Наверно где-то в глубине души я начинаю его ненавидеть. Как же я сейчас понимаю Джорджа. Со своим характером убил моего брата и только что чуть не убил моего друга, хоть он и оборотень. Но этого его не оправдывает, ведь он живое существо.   

Последние дни изменили мою жизнь, взгляд на мир. И в один миг рухнуло всё. Может, я и не успела увидеть его в обличье человека, не успела узнать его поближе, как зовут и какой он на самом деле. Но последняя встреча, объятья и поцелуй, заставили биться сердце иначе. Почувствовать этот мир по-другому.

Вытираю слезы ладонью и чувствую на них его запах, что заставляет истерично задыхаться. Хочу ещё раз почувствовать его плоть, его горячие губы, дотронуться до его шелковистых волос. Не хочу признавать тот факт, что всё кончено! Так не честно! Не должно было всё так произойти!

— Эмили! — хлопаю дверью перед носом у отца. — Открой, нам нужно поговорить! — кричит в бешенстве, а я запираю на замок.

— Не трогай меня! — кричу в ответ. — Какого черта ты приперся!

Ложусь на кровать, зарываюсь в одеяло, утыкаюсь в подушку и пытаюсь успокоиться. Но бешенство меня раздирает изнутри. Лежу и понимаю, что долго скрываться за закрытой дверью не получится. И почему он меня не позвал за собой? Если бы он только это сделал, я бы ни на миг не задумывалась — ушла бы с ним. Ну куда там! Размечталась! Мы почти не знакомы. Он не доверял мне и правильно делал. А я своей не осторожностью подвела его и выдала секрет. Кто я после этого в его глазах?

Папа постоял ещё немного за моей дверью, а потом всё снова утихло. Наверно понял, что ничего не добьется и решил наступать завтра. А пока есть время успокоиться… Закрыла глаза и провалилась в воспоминания, которые так и терзали, а затем и в мир Морфея.

Наутро я проснулась от шума в доме. Папа с мамой скандалили, и это точно не без моего заочного присутствия, но я не вышла из комнаты. Мне было абсолютно безразлично, что скажет папа, что снова предпримет. Тот, кто мне нужен… Мне его больше не увидеть. Волчонок обиделся — комок пережимает горло, слёзы текут по вискам. Пропади всё пропадом! Не хочу возвращаться в повседневную жизнь, не хочу без него.

За три дня успела понять его характер; он серьезен, строг. Не изменит своего решения. Зверь дал ясно понять, что больше мне не доверяет, а значит, что дружба окончена. Но последняя встреча была самой ожидаемой и самой сказочной в моей жизни. Кажется, что я больше ничего подобного не смогу ощутить, что больше ничего другого мне не нужно. Хочу к нему, хочу быть с ним, как бы он не выглядел!

После обеда в доме наступила тишина, то ли ушел папа, то ли успокоился. Я вышла из комнаты, пошла на кухню. Открыла дверь — никого, попила воды, а поесть не получилось, не могу проглотить и куска хлеба. Теперь на собственной шкуре понимаю, что такое первая разбитая любовь. И когда успела я так привязаться к нему? Сказать, что влюблена было бы глупо, но по-моему все так и есть. И больше всего сводит с ума то, что я его так и не увидела.

— Эмили, — мама сзади одернула. — Не хочешь поговорить? — строго посмотрела на меня.

— Нет, — таким же взглядом одарила ее и пошла к себе, мимо даже взгляда не кидая на нее.

Может, я к ней не справедлива, но она всегда на стороне папы. Что-то ей доказывать, рассказывать будет бесполезно. Она даже не захочет меня понять, зачем тогда напрягаться и портить нервы ей и себе?

— Как знаешь, — буркнула вслед. — Но когда-нибудь придется это сделать, — пусть это будет когда-нибудь, но не сегодня!

Дня два они пытались меня выманить из комнаты угрозами, еще дня два уговорами. Я не решилась начать разговор, и что бы я сказала? Сказать было нечего, но и оправдываться не хотелось. А то, что они знали об оборотнях, я поняла в тот роковой день, так что это была не новость для них обоих. Да и так понятно, что они против нашего общения. И начнут свои нравоучения…

Я молча ходила по дому, на звонки не отвечала, пыталась смотреть телевизор, слушать музыку. Душа болела, сердце разрывалось на части, ничего не помогало. За четыре дня депрессивной диеты, вещи на мне весели, как на вешалке. Толстый позавидует такому результату, а худой повесится. Что и хочется сделать мне в данный момент.